Я рожден(а) для этого - [29]

Я отрываюсь от Магнита: в конце коридора, привалившись к стене, стоит Листер. Он укоризненно качает головой.

– Пойдем-ка.

И я с готовностью иду за ним, даже не попрощавшись с Магнитом. В последнюю секунду тот снова хватает меня за руку и тихо спрашивает:

– Может, уединимся где-нибудь?

Я смотрю на него.

– Прости. Не в этот раз.

Он тянет меня чуть сильнее.

– Значит, ты с Листером?

– Нет. Какого хрена? – хмурюсь я.

– Да что с тобой не так? – злобно выпаливает он. – Бережешь себя до свадьбы?

Я молчу.

– Забавно. – Губы Магнита растягиваются в усмешке, но в глазах ни капли веселья. – А на церемонии награждения ты на меня так и вешался.

– Джимми, пойдем! – кричит Листер с другого конца коридора.

Я думаю о ноже, который лежит во внутреннем кармане пиджака. Напоминаю себе о том, кто я. Мысленно возвращаюсь домой.

– А теперь, значит, я для тебя недостаточно хорош. Вы, клоны ковчеговские, возомнили себя королями мира. Но знаете, что на самом деле нужно вашим фанатам? Чтобы вы с Роуэном наконец уже потрахались.

Я дергаюсь от последнего слова. Как грубо.

Магнит ехидно скалится. Лицо превратилось в чудовищную маску.

– Очень скоро кто-нибудь столкнет вас с пьедестала. И вы приползете к тем, кто когда-то протягивал вам руку.

Я бешено трясу головой, силясь отогнать наваждение, разворачиваюсь и молча иду прочь.

•

Листер легко хлопает меня по спине, а потом подозрительно косится на Магнита, что довольно-таки странно. Обычно он не строит из себя защитника обиженных и угнетенных.

Он приобнимает меня за плечи, и мы бок о бок спускаемся по лестнице.

– Что, теперь алкоголь превращает тебя в потаскушку? – между делом интересуется он.

Я знаю, что Листер шутит, но его замечание выводит меня из себя.

– Не надо, – бросаю я.

– Он даже не особо симпатичный. Мы с ним встречались сколько раз? Один?

Я пожимаю плечами.

– Какая разница.

Листер останавливается и внимательно на меня смотрит.

– Джимми, ты чего, друг? Когда ты стал таким?

– Не знаю. Не знаю.

Я вдруг понимаю, что Листер не такой уж пьяный. Сегодня я оставил его далеко позади, чего раньше никогда не случалось. Это ведь Листер у нас любит вечеринки, алкоголь, тратить деньги и заниматься сексом. Но сегодня все пошло не так. А я выпил слишком много, чтобы сообразить, как так получилось.

– Ты же не такой, Джимми, – не унимается Листер. – Ты не целуешься с кем попало.

– Это не я. Он первый начал.

– Но ты не слишком возражал.

– Ну, может быть. Может, я хочу с кем-нибудь поразвлечься. Тебе какое дело? – спрашиваю я грубее, чем намеревался.

Листер ничего не отвечает, а я тяжело вздыхаю.

– Может, я тоже иногда хочу почувствовать себя обычным подростком.

– Но мы не обычные.

Я смотрю ему в глаза.

– А тебе-то с чего меня осуждать? Разве сам не этим все время занимаешься?

– Да ладно! – Листер смеется и качает головой. – Вы с Роуэном… Боже… Вы что, до сих пор думаете?..

Он обрывает себя на полуслове и, когда мы спускаемся на нижний этаж, просто уходит, оставляя меня одного.

•

Остаток вечера Магнит не попадается мне на глаза. Когда алкоголь начинает выветриваться, тревожность вступает в свои права. Я забиваюсь в угол и делаю дыхательные упражнения, но они не особо помогают. Может, у меня вообще сердечный приступ. Не удивлюсь, если в самом деле так. Магнит – не первый парень, с которым я целовался, и, скорее всего, не последний. Пьяный Джимми принимает ужасные решения. Но мне все равно, знают люди, что я гей, или нет. Что они мне сделают – кроме того, что уже сделали?

Иногда я страстно хочу стать обычным подростком. Пойти на обычную вечеринку, поцеловать парня – и не остановиться на этом.

Ненавижу себя за такие мысли. Мне ведь не на что жаловаться.

– У тебя никогда не бывает ощущения, будто мы звери в клетке? – спрашиваю я Роуэна. Не помню, как он оказался рядом.

– В клетке? – Роуэн недоуменно морщит лоб.

– Да. И люди следят за каждым нашим шагом.

– Какая разница? Хочется им – пусть следят.

Я пожимаю плечами.

– Может, не плохо быть просто… никем.

Роуэн с изумлением смотрит на меня. Огни подсветки играют на стеклах его очков.

– Но мы боги, Джимми. Что может быть лучше?

АНГЕЛ РАХИМИ

Едва я выхожу из метро, телефон в кармане громко сообщает, что у меня три пропущенных из дома. Поскольку мама с папой в это время обычно спят, я тут же перезваниваю – вдруг что-то срочное?

Папа немедленно берет трубку.

– Фереште?

– Привет, пап.

– Какое облегчение! Мы так волновались.

– А что случилось?

– Ты не позвонила. Мы думали, ты будешь звонить каждый вечер.

Ой.

– Ой, – говорю я.

Папа молчит. Я осторожно спрашиваю:

– Все в порядке?

– Фереште, – медленно произносит он. – Все-таки это безобразие.

– Что? О чем ты?

– Ты так усердно трудилась, чтобы сдать экзамены. Мы знаем, что они дались тебе непросто. И прекрасно понимаем, что у тебя к учебе не лежит душа. Но мы хотели как следует отметить твои достижения.

– Пап, это неважно, – устало говорю я. – Прощание со школой…

– Допустим, неважно, – соглашается папа. – Но нас с мамой все равно огорчает, что тебя совершенно не волнуют твои успехи. Ты не ценишь эту часть себя. У тебя в голове только… группа.

– Да что вы раздуваете из мухи слона?! – Нет, мне это порядком надоело. Я чувствую, что сейчас взорвусь. – Пап, вот скажи, пожалуйста, что там праздновать? Мои средние результаты? Ростам скоро заканчивает университет, с ним будете праздновать.