Я пришел к тебе с приветом… - [23]

Между ветвями – и вниз ее золоченые стрелы

        Ярким стремятся дождем, иль одинокий листок

Лунному свету мешает рассыпаться по́ земи, сам же,

        Светом осыпанный весь, черен дрожит на тени.

Я восклицаю: блажен, трижды блажен, о Диана,

        Кто всемогущей судьбой в тайны твои посвящен!

<1847>

«Летний вечер тих и ясен…»

Летний вечер тих и ясен;

Посмотри, как дремлют ивы;

Запад неба бледно-красен,

И реки блестят извивы.

От вершин скользя к вершинам,

Ветр ползет лесною высью.

Слышишь ржанье по долинам?

То табун несется рысью.

<1847>

«Что за вечер! А ручей…»

Что за вечер! А ручей

        Так и рвется.

Ка́к зарей-то соловей

        Раздается!

Месяц светом с высоты

        Обдал нивы,

А в овраге блеск воды,

        Тень да ивы.

Знать, давно в плотине течь:

        Доски гнилы, —

А нельзя здесь не прилечь

        На перилы.

Так-то все весной живет!

        В роще, в поле

Все трепещет и поет

        Поневоле.

Мы замолкнем, что в кустах

        Хоры эти, —

Придут с песнью на устах

        Наши дети;

А не дети, так пройдут

        С песнью внуки:

К ним с весною низойдут

        Те же звуки.

<1847>

«Шепот, робкое дыханье…»

Шепот, робкое дыханье,

             Трели соловья,

Серебро и колыханье

             Сонного ручья,

Свет ночной, ночные тени,

             Тени без конца,

Ряд волшебных изменений

             Милого лица,

В дымных тучках пурпур розы,

             Отблеск янтаря,

И лобзания, и слезы,

             И заря, заря!..

<1850>

Степь вечером

Клубятся тучи, млея в блеске алом,

Хотят в росе понежиться поля,

В последний раз, за третьим перевалом,

Пропал ямщик, звеня и не пыля.

Нигде жилья не видно на просторе.

Вдали огня иль песни – и не ждешь!

Все степь да степь. Безбрежная, как море,

Волнуется и наливает рожь.

За облаком до половины скрыта,

Луна светить еще не смеет днем.

Вот жук взлетел и прожужжал сердито,

Вот лунь проплыл, не шевеля крылом.

Покрылись нивы сетью золотистой,

Там перепел откликнулся вдали,

И слышу я, в изложине росистой

Вполголоса скрыпят коростели.

Уж сумраком пытливый взор обманут.

Среди тепла прохладой стало дуть.

Луна чиста. Вот с неба звезды глянут,

И как река засветит Млечный Путь.

<1854>

Вечер

Прозвучало над ясной рекою,

Прозвенело в померкшем лугу,

Прокатилось над рощей немою,

Засветилось на том берегу.

Далеко, в полумраке, луками

Убегает на запад река.

Погорев золотыми каймами,

Разлетелись, как дым, облака.

На пригорке то сыро, то жарко,

Вздохи дня есть в дыханьи ночном, —

Но зарница уж теплится ярко

Голубым и зеленым огнем.

<1855>

«На стоге сена ночью южной…»

На стоге сена ночью южной

Лицом ко тверди я лежал,

И хор светил, живой и дружный,

Кругом раскинувшись, дрожал.

Земля, как смутный сон немая,

Безвестно уносилась прочь,

И я, как первый житель рая,

Один в лицо увидел ночь.

Я ль несся к бездне полуночной,

Иль сонмы звезд ко мне неслись?

Казалось, будто в длани мощной

Над этой бездной я повис.

И с замираньем и смятеньем

Я взором мерил глубину,

В которой с каждым я мгновеньем

Все невозвратнее тону.

<1857>

«Заря прощается с землею…»

Заря прощается с землею,

Ложится пар на дне долин,

Смотрю на лес, покрытый мглою,

И на огни его вершин.

Как незаметно потухают

Лучи и гаснут под конец!

С какою негой в них купают

Деревья пышный свой венец!

И все таинственней, безмерней

Их тень растет, растет, как сон;

Как тонко по заре вечерней

Их легкий очерк вознесен!

Как будто, чуя жизнь двойную

И ей овеяны вдвойне, —

И землю чувствуют родную

И в небо просятся оне.

<1858>

Колокольчик

Ночь нема, как дух бесплотный,

Теплый воздух онемел;

Но как будто мимолетный

Колокольчик прозвенел.

Тот ли это, что мешает

Вдалеке лесному сну

И, качаясь, набегает

На ночную тишину?

Или этот, чуть заметный

В цветнике моем и днем,

Узкодонный, разноцветный,

На тычинке под окном?

1859

«Молятся звезды, мерцают и рдеют…»

Молятся звезды, мерцают и рдеют,

Молится месяц, плывя по лазури,

Легкие тучки, свиваясь, не смеют

С темной земли к ним притягивать бури.

Видны им наши томленья и горе,

Видны страстей неподсильные битвы,

Слезы в алмазном трепещут их взоре —

Все же безмолвно горят их молитвы.

1883

«Благовонная ночь, благодатная ночь…»

Благовонная ночь, благодатная ночь,

        Раздраженье недужной души!

Все бы слушал тебя – и молчать мне невмочь

        В говорящей так ясно тиши.

Широко раскидалась лазурная высь,

        И огни золотые горят;

Эти звезды кругом точно все собрались,

        Не мигая, смотреть в этот сад.

А уж месяц, что всплыл над зубцами аллей

        И в лицо прямо смотрит, – он жгуч;

В недалекой тени непроглядных ветвей

        И сверкает, и плещется ключ.

И меняется звуков отдельный удар;

        Так ласкательно шепчут струи,

Словно робкие струны воркуют гитар,

        Напевая призывы любви.

Словно все и горит и звенит заодно,

        Чтоб мечте невозможной помочь;

Словно, дрогнув слегка, распахнется окно

        Поглядеть в серебристую ночь.

28 апреля 1887

«Сегодня все звезды так пышно…»

Сегодня все звезды так пышно

Огнем голубым разгорались,

А ты промелькнула неслышно,

И взоры твои преклонялись.

Зачем же так сердце нестройно

И робко в груди застучало?

Зачем под прохладой так знойно

В лицо мне заря задышала?

Всю ночь прогляжу на мерцанье,

Что светит и мощно и нежно,

И яркое это молчанье