Я оставлю свет включенным - [92]

– Привет, – немного натужно и торжественно поздоровался Данила. – Я хочу пригласить тебя и всех твоих гостей на поляну к усадьбе.

Под мышкой он держал Жоржика, который при виде Глафиры радостно завилял хвостом и затявкал. Глафира рассмеялась:

– Ты посмотри на этого подлизу!

– Он не подлиза, – возмутился Даня, – просто чувствует хороших людей.

– А ты хороший человек, Даня? – спросила Глафира.

– Хороший, – без раздумий кивнул ее собеседник, – только глупый.

– И ведь не поспоришь, – снова засмеялась Глафира. Удивительно, но в присутствии Дани у нее всегда улучшалось настроение. Такому бы хорошо работалось с детьми или с людьми, потерявшими надежду.

– Я глупый в том, что когда-то послушал отца и решил продолжать семейную традицию: пошел в военные, хотя хотел стать учителем. – Даня присел в глубокое мягкое кресло, стоявшее возле небольшого электрического камина. Глафира, скрестив руки, стояла напротив него, облокотившись о стол и приготовившись слушать.

– В военные? – удивилась она. – Что же пошло не так?

– Ты, наверное, думаешь, что я мошенник? – полувопросительно сказал он.

– Я знаю, что ты мошенник, – усмехнулась Глафира. – Марк мне все рассказал. Ты вор, Данила.

– Этот Марк, у вас с ним серьезно? – вдруг спросил Данила, в один момент становясь серьезным.

– Почему ты спрашиваешь? – Глафира отвела взгляд, чувствуя, что вступает на шаткую почву.

– Просто… – Даня тоже отвел глаза, а затем, осторожно положив Жоржика в кресло, встал и, в несколько шагов подойдя к Глафире, поцеловал обалдевшую девушку. А она… она ответила.

Несколько минут они стояли молча, обнявшись, не замечая Марка, наблюдавшего за ними через окно.

– Знаешь, я ведь даже не такой мошенник, которым можно было бы гордиться, – вздохнув, признался Даня.

– Есть и такие? – не удержавшись, хихикнула Глафира.

– Есть. – Даня поцеловал ее в волосы и поправил выбившуюся прядь. – Ты очень крутая. А я нет. Я ведь даже не смог самостоятельно стырить все эти деньги.

– Я не хочу ничего знать! – запротестовала Глафира, делая шаг вперед и бросая обеспокоенный взгляд в окно. Она чувствовала Марка, как хищного зверя. Он где-то рядом.

– Нет, ты должна знать. – Даня вдруг проявил упрямство. – Я просто выполнял приказ. Я соблазнял девушек, дочерей больших боссов, у меня это легко получалось. А те передавали мне информацию, которую слышали от папуль. Я играл на бирже, выигрывал, а папы оказывались у меня… у нас на крючке, ведь они слили информацию и теперь их можно было шантажировать. Ты же понимаешь, что я все это проворачивал не в одиночку, за мной стоят люди.

– Замолчи! – не выдержав, крикнула Глафира. – Замолчи, он где-то здесь.

Даня осекся, затем, развернувшись, вернулся к креслу, подхватил Жоржика, с удивлением смотрящего на хозяина, и направился к двери:

– Пойдем, на поляне сюрприз. Дождись детей, и приходите.

Выйдя из дома, Даня широко распахнул дверь и пританцовывающим шагом направился к выходу со двора, перекидываясь шутками и прибаутками с местными жителями. За месяц он успел со всеми перезнакомиться и стать всеобщим любимцем. Марка он не заметил. Не заметила его и Глафира. Марк умел быть невидимым, если ему это было нужно.

Отправив несколько сообщений, Марк приготовился ждать.

Автобус опеки приехал ровно в три часа дня. Дети вывалились из него и с разбега бросились к Глафире, наперебой выкрикивая «мама».

Та не смогла сдержать слез, упав на колени под натиском детей, успевших стать частью нее самой. Она прижимала к себе всех одновременно и каждого по очереди целовала в глаза, щеки, волосы, по ходу отмечая, что те выглядят бледными, немного растерянными, но в целом очень счастливыми.

– Мама, я за всеми присматривал, – горячо зашептал ей на ухо Митя, и Глафира крепко прижала мальчика к груди.

– Ты у меня молодец, я знала, что могу на тебя рассчитывать, – жарко прошептала она ему в ответ.

– Мама, он дал мне по попе! – немедленно нажаловалась Маша, отталкивая брата от Глафира и пытаясь прорваться в ее объятия.

– Потому что ты не слушалась, – вступилась за Митю Катя и обняла брата за плечи. А маленький Антон вдруг расплакался так горько, что Глафире пришлось подхватить его на руки.

Когда первые волнения улеглись, Глафира позвала плачущих от радости гостей к усадьбе.

Даня расстарался на славу. Пригласил выездной кейтеринг, и прямо на дорожке накрыли столы. Официанты в темных фраках разносили шампанское, а сам Даня лишь раздавал указания.

Анна Ивановна и Генрих Карлович сидели за одним из столов, медленно потягивая шампанское и гадая, что же задумал «ребенок». Генрих держал Анну за руку, а та смотрела на него счастливыми глазами.

Неожиданно в саду раздалась музыка, перекрывая шум толпы и заставляя всех присутствующих замолчать в радостном ожидании. Музыка становилась все громче, а на светлых стенах усадьбы появились проекции – музыкальный спектакль. Нарисованные слоны, обезьяны, циркачи двигались в такт музыке, словно талантливый художник решил сделать из представления цирка «Дю Солей» мультфильм и вывести его на огромный экран.

Очарованы были не только детишки, но и взрослые. Бессмертные Фредди Меркьюри и «Битлз» сменялись современными Рианной и Бейонсе, ноги сами пускались в пляс. После каждого номера все присутствующие бурно аплодировали. Глафира бросала восхищенные взгляды на Даню, и тот довольно улыбался ей в ответ. Оба совсем упустили из вида Марка и сделали фатальную ошибку.