Я, оперуполномоченный - [31]

– Эти вещи тоже ваши?

– Да.

– Зачем вам столько женских кофточек?

– Какое вам дело?! – хищно оскалился Давид. – Если вы обвиняете меня в чём-то, так и скажите. Только я ни в чём не виноват.

– Ваша мать дала показания, гражданин Месхи, что вы подарили ей кольцо с брильянтом. Сегодня утром мы получили это кольцо. Оно было украдено из квартиры Забазновских. Что вы на это скажете?

– Ничего.

– Откуда оно у вас?

– Купил. Накопил денег, долго откладывал по рублю и вот купил его на Черёмушкинском рынке. С рук купил, но откуда мне знать, что оно краденое? – огрызнулся Давид.

– Не кажется ли вам странным, что куртка и кольцо, украденные из одной квартиры, таким чудесным образом попали именно к вам?

– Не кажется. – Месхи ухмыльнулся. – Жизнь полна приятных сюрпризов.

– Что ж, раз так, то я позволю себе сделать вам сюрприз, гражданин Месхи, – с улыбкой на лице сказал Сидоров. – Мы задерживаем вас на трое суток, по статье 122 УПК РСФСР. Вы подозреваетесь в совершении кражи.

– Чёрта с два! Я ни в чём не виноват. Через три дня я распрощаюсь с вами, а вы ещё принесёте мне извинения…

Смеляков с удивлением наблюдал за грузином. Самоуверенность Давида Месхи поразила его. Виктору казалось, что при наличии таких доказательств, как кольцо и куртка, человек не мог проявлять упорство, но Давид продолжал отказываться.

– Что дальше, Пётр Алексеич? – спросил Виктор, когда они вернулись в отделение. – Неужто мы ничего не можем?

– Сейчас он отправлен в ИВС.[4] Пусть подумает. Мы же ничего не нашли у него на квартире. Я боялся этого больше всего. Ни краденых вещей, ни денег. Но деньги-то должны где-то быть, чёрт возьми!.. Ты пока вызови Милорада Забазновского, пусть опознает куртку…

На следующий день к Месхи приехал следователь.

– Давид Левонович, изъятую у вас куртку опознал Милорад Забазновский. Он утверждает, что она была украдена из квартиры вместе с другими вещами.

– Ничего не знаю. Милорад подарил мне эту куртку. Наверное, втихую от родителей, а теперь изворачивается, списывает на кражу.

– А краденое кольцо, разумеется, купили…

– Да, на Черёмушкинском рынке. У какого-то азербайджанца.

– То есть с рук, не в магазине?

– Да с рук купил, неофициально. А что делать, если такую вещь в магазине не достать?

Давид продолжал стоять на своём, твёрдо повторяя одно и то же почти слово в слово. По всему чувствовалось, что он хорошо продумал свою позицию. Других доказательств у следствия не имелось.

– Нам во что бы то ни стало надо найти деньги, вырученные от продажи краденых вещей, – сказал Сидоров.

– Но ведь Месхи упорствует, – возразил Смеляков. – Сам он не расскажет ничего.

– Может, «понизу» что получится?

– Как это «понизу»?

– В камере вместе с ним сидит агент, настоящий профи. В своё время не таких раскручивал.

– Неужто Месхи не догадается, что его разрабатывают?

– Я ж тебе говорю: есть профессионалы. Они психологию человеческую кожей чувствуют. В считанные минуты усекают, что перед ними за птица. Мало таких, но они есть. Очень ценные кадры. В таких ситуациях, как наша, они просто незаменимы…

Виктор не поверил в такую возможность, но уже во второй половине следующего дня в кабинете Сидорова он увидел круглолицего, совсем невзрачного мужичка, который с удовольствием потягивал крепкий чай из белой чашки и, наслаждаясь всеобщим вниманием к собственной персоне, рассказывал:

– Раскололся ваш джигит. Слово за слово, так всё и выложил. Собственно, про квартиру, которую они ломанули, он не особо умалчивал. «Вещи, – говорит, – мы успели спихнуть, но одно колечко я оставил себе. Дурак! Идиот! Решил матери подарок сделать, и вот теперь па рюсь тут…» Ну, понемногу о том о сём… Затем он ляпнул: «Хорошо ещё, что деньги не нашли при обыске. Так что пока пришить мне нечего».

– Сказал он, где деньги? – не удержался Сидоров.

– Я же по порядку рассказываю, Пётр Алексеевич. Спрашиваю я его: «Ты хоть надёжно спрятал их?» Он кивает: «Надёжно…» Но больше ни слова. Я вроде как и не интересуюсь больше. Но в разговоре нет-нет, а вставлю словечко насчёт того, что менты, мол, любой тайник отыщут, пусть не с первого раза, а с десятого, но отыщут. И всё подвожу к тому, что могу подсказать, где лучше деньги сховать. Тут он не выдержал: «А в ванную в потолок не заглянут? У меня там панель снимается, там надёжно?» И такая у него неуверенность в глазах: правильно ли заначил бабки свои? «Так ты туда, за потолок, что ли запихнул?» Он кивает: «Да». Я изображаю, что не очень это надёжно, сочувствую ему: «А денег-то много?» Он уже почти в отчаянье пришёл: «До хера. Тысяч пять-шесть. Неужто найдут?», а я ему: «Могут. Надо бы перепрятать… А ты говорил, что не один квартиру-то иностранную бомбил. Ты на волю-то дружку своему словечко отправь. У тебя же подельник есть. Пусть займётся деньгами».

– Ну? Сказал он про Тимура?

– Сказал, Пётр Алексеевич. – Мужичок упивался возможностью помурыжить сыщиков, подразнить их. – Я так и спросил: «Слинял, что ли, твой дружок? Может, он тебя подставил, а сам дал дёру?» А грузинчик и говорит: «Нет, Тимур тут ни при чём. Его за два дня до этого на квартирной краже взяли». Я ему: «Балбес твой Тимур. У вас же денег – море, а он опять квартиру ломать пошёл. Надо уметь отлёживаться, сынок». Вот, собственно, на этом примерно мы и закончили трепаться. Так, ещё о пустяках всяких почесали языки, я ему про зону немного картину накидал, так что кошмары вашему Давиду будут сниться библейские…