Я охочусь на убийц - [34]

— Зачем? — Хоуви оглянулся вокруг. В лунном свете все поле отливало серебром, лишь кое-где виднелись темные пятна. — Боишься, что набегут суслики и все тут перегрызут?

— Да нет же. Просто этот парень может и не знать, что труп уже увезли. Многие из серийных убийц возвращаются, чтобы взглянуть на труп. Так сказать, заново все пережить.

— Н-да, здорово.

— Иногда они даже мастурбируют, — улыбнулся Джаз.

Хоуви сделал вид, словно сует себе два пальца в рот.

— С-М-И. Слишком Много Информации. Похоже, ты вызывал у меня стойкое отвращение к мастурбации. Слушай, а почему ты взял меня, а не Конни?

— Конни не нравится, когда я превращаюсь в Билли.

— Ага, а мне, выходит дело, нравится?

— Ты это стойко переносишь. Так, смотри в оба, дружище.

Джаз присел на корточки, внимательно осматривая склон, полого уходящий к тому месту, где нашли Джейн Доу. Хоуви неподвижно стоял у него за спиной, напоминая гигантское пугало.

Джаз не открыл Хоуви главной причины, почему он не взял с собой Конни. Когда дело доходит до подобного рода рискованных предприятий, заповедь «дружба прежде всего» перестает быть звонким лозунгом и становится жизненным правилом. Джаз встречается с Конни всего несколько месяцев, а с Хоуви они дружат многие годы. Хоуви может проболтаться Конни, но никому из взрослых он об этой «ночной прогулке» уж точно никогда не расскажет.

Не то чтобы он не доверял девушке, просто его доверие к Хоуви граничило с фанатизмом. Хоуви всегда оставался ему верным другом, даже тогда, когда он жил под одной крышей с Билли, который корчил из себя образцового отца-одиночку, тайно обучая сына всем тонкостям своего «искусства». Хоуви был рядом, когда Билли арестовали и все последующие кошмарные дни.

Самое главное, что Хоуви не отвернулся от него, когда началось самое страшное — слушания и суды, нашествие репортеров в Лобо и шквал телевизионного эксклюзива. Тогда на Джаза никто и смотреть-то не хотел. Джаз чувствовал себя виноватым перед Хоуви за то, что никогда не рассказывал ему, чем на самом деле занимался его папаша и чему смог его научить, прежде чем об этом узнал весь мир. Однако Джаз, подобно детям алкоголиков и родителей-садистов, никогда не говорил лишнего. Все это в сочетании с постоянным промыванием мозгов и полным контролем Билли над сыном означало, что Джаз всегда держал рот на замке.

Хоуви повел себя так, что все эти обстоятельства никак не отразились на их отношениях. Это кое-что да значило. Но лично для Джаза это значило в буквальном смысле все.

Он задумчиво смотрел на залитое лунным светом поле. Луна лишь чуть-чуть уменьшилась по сравнению с тем временем, когда убийца бросил здесь тело Джейн Доу. Джаз видел место преступления как бы глазами злодея, что было очень важно.

«Только мы видим все именно так». Эти слова Билли произнес в тот день, когда Джазу исполнилось семь лет и папаша решил взять его с собой «на работу». Мальчик тогда сидел в джипе, пока Билли приканчивал свою тридцать девятую жертву — учительницу по имени Гейл Клинтон — в заброшенном туалете в глубине парка в городке Мэдисон, штат Висконсин. Затем, завершив расчленение тела (с жертвами под номерами тридцать пять по сорок два Билли поступал так: он любил менять положение тела, раскладывая вокруг него отрезанные конечности), он провел Джаза на место, наглядно демонстрируя ему, как надо удалять улики, которые могут навести на след полицейских.

«Ублюдков-полицейских», как их называл папаша.

«Никто не видит это так, как мы, — объяснил он. — Они пытаются посмотреть на место нашими глазами, но мы не должны этого допустить. Поэтому мы иногда оставляем ложные улики. Мы никогда не позволяем им думать, как мы. Понимаешь? Потому что наши мозги принадлежат нам, и никому больше. А теперь подай-ка папе мешок для мусора. Вот молодчина!»

Здесь же не было ложных улик. Вообще никаких улик не было. Полицейские прошли полкилометра, производя тщательный трассировочный поиск, ища хоть какую-то зацепку. Но все впустую. Помощник шерифа Локард славился своей сообразительностью, но в данном случае уликой могла оказаться нитка с брюк убийцы, затерявшаяся в высоком бурьяне. Легче было найти иголку в стоге сена.

— Может, скажешь мне, что мы все-таки ищем? — спросил Хоуви. — Вдруг я смогу помочь, а?

— Я пытаюсь поставить себя на место убийцы, — признался Джаз, раздраженный тем, что ему пришлось влезать в шкуру злодея. — Самое главное — определить, как этот парень здесь оказался и как он потом смылся. Если он не дурак, то он шел сюда и отсюда одной дорогой. Так меньше шансов оставить следы или улики.

— Гляди! — воскликнул вдруг Хоуви дрожащим от возбуждения голосом. — След ноги! Боже мой, а вот еще один!

Джаз покачал головой:

— Это полицейские наследили. Они старались ступать как можно осторожнее, но когда они прибыли, земля была еще мягкой от утренней росы.

— А может, это все-таки следы убийцы, — недовольно надулся Хоуви.

— Полицейские ничего не нашли. Вполне правдоподобно. Наверное, он побывал здесь до рассвета. В это время года земля как бы схватывается от ночных заморозков и становится твердой.

Для наглядности он повернулся и указал на тропинку, по которой они шли — их обувь не оставила никаких следов.