Я охочусь на убийц - [32]

Но он знал, что это не так. Чувство вины всегда будет преследовать его. Он не смог защитить родную мать. Он не смог помочь тому парнишке в аптеке, который рухнул прямо к его ногам. Он должен был давным-давно убить Билли, когда тот спал. Бог свидетель, он знал, как это сделать — Билли стал учить его изящному и злодейскому искусству убивать, как только Джаз начал ходить. Он умел обращаться с ножами, пистолетами, топориками, молотками… В ящике на кухне лежала старая ручная дрель, и Джаз вполне мог просверлить папаше башку, пока тот спал. Покончить с ним и предотвратить дальнейшую вакханалию убийств.

Люди часто говорили Джазу: «Тебе было тринадцать лет. Ты уже мог отличить добро от зла. И ты знал, что он творит зло. Почему же ты не остановил его?»

Но они не могли понять, что убийство считалось злом только среди остальных людей. Для Билли и для Джаза оно не являлось злодейством. Вот так его и воспитали: промыли мозги и набили их ложными ценностями. Называйте это как хотите. В итоге…

Джаз повернулся на кровати и пристально посмотрел на стену, ища фотографию Харриет Кляйн. Точно, «зеленоглазка» — память ему не изменила.

Харриет Кляйн уже не вернуть. И он ничего не мог сказать Джеффу Фултону, что хоть как-то утешило бы бедного, раздавленного горем старика. Но Джаз знал, что оставался единственный способ искупить грехи отца и свои собственные.

Убийца Джейн Доу разгуливал на свободе.

— Я достану тебя, — прошептал Джаз. — Я выслежу тебя и загоню, как бы безумным это тебе ни казалось, и мне плевать, сойду я с ума или нет.

Поскольку в конечном счете лучше спятить именно так, а не впасть в слабоумие, как бабуля.

Глава 9

Он позвонил Хоуви, стараясь не разбудить бабушку, от которой его отделяла лишь тонкая стена между комнатами.

— Боевая готовность, — объявил Джаз, когда Хоуви снял трубку. Он посмотрел на часы — 23:20. Вся ночь впереди.

— Ты что, шутишь? — возмутился Хоуви. — Через десять минут баскетбол начнется. К тому же я думал, что ты перестал разыгрывать из себя суперсыщика.

— Во-первых, мы выходим через несколько часов, а не сию минуту. Надо осмотреть место преступления примерно в то же время, когда там находился убийца. Во-вторых, я передумал. И в-третьих, если хочешь, чтобы я тебя простил за то, что ты разболтал Конни о нашем приключении в морге, ты просто обязан пойти со мной.

— Ой, да ладно тебе!

— Я до сих пор не верю, что ты ей проболтался. Что же случилось с заповедью «дружба прежде всего»?

— К этой заповеди существует малоизвестное примечание, которое гласит, что если у друга номер один чуть не кровь носом идет от того, что подружка друга номер два посмотрела на него испепеляющим взглядом, то он вправе нарушить эту заповедь. Я именно так и поступил, потому что твоя Конни — та еще штучка.

— Хоуви, подумай хорошенько, кого ты больше боишься — Конни или меня?

Тот на мгновение умолк, а потом ответил:

— Если честно, то иногда вас обоих. Слушай, если ты действительно собрался поехать в поле, то можешь на меня рассчитывать. Но только при одном условии.

Джаз тихонько застонал. По голосу Хоуви он догадался, что это за условие.

* * *

Джаз поспал несколько часов, после чего осторожно выскользнул из дома. Хоуви также владел искусством исчезать из-под крыла своей не в меру заботливой матушки и уже ждал на их старом месте, нелепой тенью возвышаясь в лунном свете.

— На этот раз левое плечо, — сказал он, залезая в джип. — Это будет горящий баскетбольный мяч, ну, то есть мяч в окружении языков пламени, понимаешь? Погоди, погоди, — выпалил он, прежде чем Джаз успел перебить его, — давай посмотрим, что у тебя там, чтобы я был полностью уверен.

— Что? Прямо здесь? — опешил Джаз.

— Тебе нужен напарник или нет?

Джаз недовольно заворчал, но заглушил двигатель и снял футболку, продемонстрировав три татуировки. На правом плече красовались стилизованные буквы «К.П.» и цифра 3 — инициалы и номер любимого игрока Хоуви Криса Пола, на спине — герой комиксов индеец Сэм с револьверами на изготовку, а на правом предплечье — черная полоска корейских иероглифов, которые по клятвенному заверению Хоуви переводились как «Я могуч и силен, словно ветер». Однако Джаз опасался, что на самом деле они гласили: «Еще один безмозглый белый малолетка с азиатскими наколками. Ржу-не-могу».

В прошлом году Хоуви хотел наколоть себе рисунок с номером Пола, но его родители и врач сказали решительное «нет», поскольку Хоуви страдал гемофилией. В порыве великодушия (о котором он до сих пор горько жалел) Джаз заявил, что сделает такую татуировку себе, а Хоуви сможет на нее любоваться, когда захочет.

Коготок увяз — всей птичке пропасть.

— Да-да, — приговаривал Хоуви, когда Джаз вертелся на сиденье, чтобы его друг мог получше рассмотреть «нательные росписи», — на левом плече. Мяч в языках пламени. Я вот тут эскизик набросал.

Он зашуршал в кармане какой-то бумажкой, но Джаз остановил его взмахом руки:

— Видеть ничего не хочу. Мне все равно, что ты там намалевал. На следующей неделе съездим к одному парню, который не спрашивает документов, и сделаем все как надо, о'кей?

— Клево. — Хоуви расплылся в широкой улыбке, словно ребенок, попавший на бесплатную раздачу сладостей. — Слушай, а если этот Эриксон снова вынырнет из ниоткуда, то нам тогда несдобровать.