Я ничего не помню - [6]

ЛЕО. Знаю.

ЛЕОНОРА. Ну что ты об этом знаешь?

ЛЕО. Фредерик — твоя жизнь. А теперь его нет.

ЛЕОНОРА(с дикой яростной усмешкой). Значит, стоит мне признаться в собственной ничтожности, и я растворюсь, подобно пылинке?!

ЛЕО. О’кей… Мне надо поработать.

ЛЕОНОРА. Я забыла, с чего мы начали.

ЛЕО. Тебе повезло — я забыл, о чем мы говорили.

ЛЕОНОРА(смеется, отбросив голову назад — глубокий долгий смех, исполненный боли)…Ну, дорогой, дорогой…

ЛЕО. Я должен закончить работу. (Он склоняется над бумагами).

ЛЕОНОРА(смотрит на пластинку, которую держит в руке). Можно я поставлю ее на минутку? У меня действительно проигрыватель давно не работает.

ЛЕО. Ладно, но только на минутку.

ЛЕОНОРА(ставит пластинку на проигрыватель). Ты не помнишь, мы, кажется, однажды с тобой танцевали?

ЛЕО. Только однажды?

ЛЕОНОРА. А что, разве больше?

ЛЕО(качает головой так, как будто всю жизнь они только и делали, что танцевали). Фью! Ладно, забудем об этом.

ЛЕОНОРА. Конечно, конечно!

ЛЕО. Боже, да мы раз двести танцевали: придешь к вам на ночь глядя, Фредерик заводит пластинки и крутит их до утра… Ты здорово танцевала — мы с ним едва успевали меняться… потому что ты никак не уставала. Да еще при этом с дюжину бутылок опустошим… У Фредерика был потрясающий французский штопор…

ЛЕОНОРА(опуская иглу на пластинку). Кажется, он у меня до сих пор где-то лежит…

Музыка: ритм самбы с волнующим кружевным арпеджио и динамичным сопровождением.

ЛЕО(оба с минуту вслушиваются в музыку. Он приятно удивлен). О, да ведь это самба!

Она начинает двигаться, необыкновенно изящно делая небольшие па…, ее женственность захватывает и увлекает его, заставляя сдержанно смеяться.

О боже, неужели ты танцуешь?

Она вся во власти танца, он смеется и, с трудом поднявшись, начинает переступать с ноги на ногу, не в силах сдвинуться более. Вместо этого он поводит плечами, отбивая узловатыми руками ритм. Она насмешливо смотрит на него, раскрасневшись от смущения и переполняющих ее чувств. В какой-то момент она, перегибаясь, почти касается его спиной, затем показывает ему нос и, когда музыка достигает кульминации, бездыханно обрушивается в кресло, тогда как он опускается в другое, и оба смеются, пытаясь поймать и восстановить дыхание. Музыка прекращается.

ЛЕО. Какая, к черту, это индийская музыка. Может, твой сын одумался и решил наконец играть что-то нормальное.

ЛЕОНОРА. Он делает то, что хочет. Точно так же, как и ты. Да и все остальное тоже. Пока этому не наступит конец. Ну что же, спасибо за ужин. (Встает слегка неуверенно. Он возвращается к своим расчетам). Можно я подъеду к завтраку?

Он не отвечает, углубившись в бумаги.

Что, разве что-то не так?

ЛЕО. Фью, никак не могу разделаться с этими логарифмами. Такого со мной еще не было. Раньше щелкал их, как орехи, а теперь… Все в голове перемешалось. (С трудом встает). Пойду лягу, чтобы завтра пораньше встать. А ты можешь оставаться и любоваться на этот ящик, если он тебе так нравится.

ЛЕОНОРА(все еще не до конца восстановив дыхание, набрасывает на плечи шаль). Спокойной ночи, Лео.

ЛЕО. А может, ты останешься.

ЛЕОНОРА. Не говори глупости, здесь проехать-то несколько ярдов.

ЛЕО. Ну как знаешь. Не забудь включить фары, там канавы. К тому же сегодня, кажется, нет луны.

ЛЕОНОРА. А это что? Разве не луна?

ЛЕО. Нда-а… Это наружный фонарь. Послушай, может быть тебе все-таки лучше остаться, а я пойду посплю, мне нужно встать с ясной головой — я обещал завтра все отдать.

ЛЕОНОРА. Нет-нет, я уезжаю.

ЛЕО. Тогда поезжай. Спокойной ночи.

ЛЕОНОРА. Спасибо, что ты вспомнил… О нашем дне рождения. (Идет к двери).

ЛЕО. Леонора?

Она останавливается.

Мы с тобой еще о многом могли бы поговорить, если ты перестанешь твердить, что ты ничего не помнишь.

ЛЕОНОРА. А ты смиришься с тем, что в жизни не всегда все прекрасно.

ЛЕО(прощально машет ей, направляясь в спальню). Позвони, когда приедешь домой.

ЛЕОНОРА. Это не важно. Спокойной ночи.

Шаркающей походкой ЛЕО идет к внутренней двери, она — к входной. Как только за ним закрывается дверь, она замирает. Возвращается к столу, берет карточку с номером больницы и, держа ее на расстоянии вытянутой руки, пытается прочитать. Кладет на стол и мгновение стоит, глядя в пустое пространство. Уходит. Входит ЛЕО. Он в незаправленной рубашке со спущенными подтяжками, идет, волоча за собой ночную рубашку. Подходит к входной двери, открывает ее и вслушивается в звук работающего мотора. Через окно комнату простреливают два луча фар и, скользнув по фигуре ЛЕО в проеме двери, исчезают — машина отъезжает. Подавшись вперед, ЛЕО напряженно вглядывается в темноту.

Закрыв дверь, он натягивает ночную рубашку с трудом присаживается, пытаясь снять брюки. Встает, подходит к телефону, обращается к нему.

ЛЕО. Ну что, дружище? Как знаешь, а я пошел спать.

Телефон молчит. ЛЕО подходит к столу, берет картонку и кнопками прикрепляет ее к стене. На ней написано: «Иейл — Нью Хейвен 771 8515». Звонит телефон.

Конец.