Я невинность потерял в борделе - [39]

Он знал бы, с ней как поступить.

Эдвин лишь в сладостном забвеньи

На плечи руку класть дерзал

И то в ужаснейшем движеньи

Назад, опомнясь, отнимал.

Он хочет снова прикоснуться,

Но нежная рука дрожит.

Устами хочет к устам прильнуть,

Но в жилах холод пробежит.

Ему и страшно и приятно

Ее к груди своей прижать

И ей лобзанием понятно

«Люблю» желанное сказать.

Желанья грешного волненьем

Мадам прекрасная горит —

И с тайным в сердце сожаленьем

Одна прелестница стоит.

Перед нею зеркало сияет,

Блестяще-чистой полосой,

И лик приятный отражает

В себе кокетки молодой.

Она в нем смотрится приятно,

И говорит: «Я не дурна!»

Эдвин может легко плениться,

Бела, румяна и полна.

По плечам локоны вьются,

И мягче нежныя волны.

Уста и дышат и смеются,

А груди мягки и полны.

Под ними бьется сердце страстно,

Волнует буря грудь мою.

И говорит она всечасно:

«Зачем Эдвина я люблю?»

И вдруг, трепеща, подымает

Исподник нежною рукой.

И смотрит то, что занимает

Всех милых девушек порой.

Глядит, как нежно пух растется

[клубится],

Как ширится приятно щель,

Меж тем в ней сердце стало биться,

И хочет только лечь в постель.

Как вдруг вбежал Эдвин мальчишка

И за собой дверь притворил.

Она кричит: — Зачем, плутишка,

Сюда пришел, что здесь забыл? —

И быстро платье опустила,

Приняв наставницы вдруг вид.

С притворной важностью спросила,

Кто же здесь быть ему велит?

------------------------- 

Пред нею на колени пав, —

Питомец наш еще не знает

Таинственных природы прав.

— С одной поры во мне волнует

Мой дух непостижимой <силой>.

Зефир ли нежно, тихо дует,

Когда в мечтании унылом

Сижу под липою густой,

Ваш лик божественный и милый

Вдруг предстает передо мной,

Полусерьезный, полуунылой.

К нему я руки простираю,

Хочу обнять — исчезнет вновь.

Скажите мне, ах! я не знаю,

Как это звать? — [Как звать?] Любовь.

— Любовь, — она [в ответ] сказала,

Простер объятия к нему. —

Любовь, Эдвин! — и замолчала,

Склонив в смущении главу.

— Я вас люблю, любить желаю, —

Сказал восторженный Эдвин, —

Но я иное ощущаю,

Как нахожусь при вас один.

Чтоб вас любить, этого мало,

Хочу чего-то свыше сил.

Чего-то мне недоставало,

Когда в саду я с вами был.

Теперь, в щель двери примечая,

Как вы, пред зеркалом стоя

И нежно тело обнажая,

Шептали что-то про себя,

Я зрел меж вашими ногами

Совсем не то, что есть у нас,

Куда прелестными перстами

Пихали бережно сейчас.

Боготворимая! скажите,

Как вещь мою и вашу звать,

Хоть краткой речью обьясните,

Как должно с ними поступать?

— Ах, негодяй! — Она вскричала. —

Зачем тишком смотрел ты в щель?

Теперь, плутишка, я узнала

Внезапного прихода цель.

Нет, нет, Эдвин, ступай учиться.

Я не здорова, я усну.

— Имею вам… но что случится

Вдруг с вами здесь, — я помогу.

— Сиди же смирно, друг мой милый,

Дай мне покой на полчаса. —

И вдруг с улыбкой полуунылой

Закрыла страстные глаза.

Эдвин в раздумьи молчаливом

У ног прелестницы сидел

И взором страстным, боязливым

Под платье пышное глядел.

Там что-то дивное пестрело,

Блестя волнистой чернотой,

И там меж влас едва светлела

Тропинка — алой полосой.

То взор в приятную обитель

Эдема к нежной Еве был,

Где ныне бедный мира житель

Отраду с горя находил.

Куда цари, рабы стремятся,

Достигнувши Эдвина лет,

Топясь в восторге, веселятся,

Невинности теряя цвет.

Туда его всего манило,

Туда его всего звало,

Непостижимой, чудной силой

Под платье руку привлекло.

Нагого тела он коснулся

Едва трепещущей рукой

И на колени к ней склонился

В смущеньи робкой головой.

Она же сонная лежала,

Ничем не могши шевельнуть.

Лишь что-то с бурностью вздымало

Ей алебастровую грудь.

Но что-то очень убеждало,

Что хитрая мадам не спит

И в сонном виде ожидала,

Что будет делать фаворит.

Ее сном крепким ободренный,

Он больше платье приподнял

И, нежной страстью распаленный,

Нагие ноги лобызал.

Меж тем рука его касалась

Уже заветной черноты,

И вещь упругая вздымалась,

Которой мы одарены.

Что в женщинах кокетство строит?

Чего не вздумает оно?

Им только повод лишь дать стоит —

От них давно уж решено.

Им дай заметить лишь желанье

Себя решимым показать,

А сами женщины старанье

К концу привесть употребят.

Так и -мадам, прикосновенье

Услышав нежныя руки,

Как бы в случайном сновиденьи

Спустила руку до ноги.

Как будто мошка укусила

Ей под коленком, став чесать,

Она побольше заголила

И так оставила опять.

Ну кто иметь мог уверенье,

Друзья, здесь в это время быть

И, видя деву в обнаженьи,

Чтоб с ней чего не сотворить?

Эдвин и пылкий и смущенный,

Желанием любви горя,

Свой пальчик твердый, разъяренный

Засунул в алые края.

И там едва лишь начинает —

Сжиманье слышит он и жар.

Как очи быстро раскрывает

Его мадам — какой удар!

— О Боже мой, — она шепнула. —

Эдвин, опомнись, что с тобой? —

Он, не давая ей закрыться,

Держа за платье, говорил:

— Мадам, позвольте насладиться,

Уж я совсем достигнул был

Ко входу сей прекрасной щели,

Где мой… тем воздухом дышал.

Я с вами на одной постели

Лежать в объятьях помышлял,

Но вы, прекрасная, проснулись,

Меня отвергнули опять.

А если б вы ко мне коснулись,

Как был бы весел я, как рад… —

И вдруг мадам он обнимает,

Опять бросается в постель.

И милый отрок раздвигает

Наставницы искусно щель.

И безымянный член влагает

Для измеренья мадам в цель.

— Шалун… оставь… ах? как не стыдно?

Я… маменьке скажу… Эдвин!

Бесстыдник… Ну уж так и быть…