Я ненавижу таких, как я - [3]
— Спрашиваешь, чем я лучше? — я заглянул ему в глаза, чувствуя неожиданный прилив наглости. Ведь бояться можно до определенной степени, а потом уже становится все равно. Мне стало все равно. — Может, тем, что не могу так просто убить раненного, беззащитного человека? А ведь…
… он даже не вздрогнул, будто и не понял, что я ему сказал. Может, и в самом деле не понял? Игнорируя пистолет, я провел пальцами по его щеке, оставляя на коже четыре красных дорожки. Продолжая улыбаться, издевательски замурлыкал. Откуда только слова и мелодия взялись:
Он дернулся, но пистолета не опустил.
— …и тени сожаления нет, — продолжил я, глядя в него, как в кривое зеркало. — А ведь ты смотришь мне в глаза, убиваешь первый раз в жизни, а даже не содрогнешься. Ты вообще знаешь, что такое совесть?
— Я знаю, что не хочу исчезать.
— Исчезнуть может то, что существует, — засмеялся я. — А тебя и не было никогда.
Мальчишка стиснул зубы, на его щеках заиграли желваки. Гневается? А что с того? Я откинулся и, прислонившись спиной к стволу сосны, закрыл глаза.
И в самом деле, чем я лучше? Тем, что сейчас умру? Тем, что мертвых не судят? Или тем, что сдался?
Грянул выстрел, отозвавшись вибрацией в каждой клеточке моего тела. На лицо, на волосы прыснуло что-то горячее, и меня захлестнуло теплой волной облегчение. Все еще не открывая глаз, я истерически засмеялся.
Кто-то обнимал меня за плечи, прижимал к пахнущей потом куртке. Кто-то ласково гладил мои волосы и шептал что-то на ухо, а я все продолжал смеяться. До икоты. До дрожи. До хрипоты в голосе и полной опустошенности внутри.
И тут он почему-то запел…
— Фальшивишь! — прошептал я, и показалось на миг, что знакомая мелодия просится к горлу вместе с далекими, едва ощутимыми воспоминаниями и странным чувством внутри… удовлетворенности, наверное?
— Я знаю, — ответил он. — Это же ты у нас талантливый паршивец, а не я.
— Издеваешься? — воскликнул я, отталкивая своего утешителя.
Увидев, кто меня спас, я похолодел, сразу же забыв о странной песне:
— А теперь и меня застрелишь?
— Не говори глупостей, — человек в черном стянул маску.
Надо же, а ведь эти, в черном, живые. Гораздо более живые, чем мы. И глаза у него не пустые, блестят странной, детской радостью. Такая бывает, если найдешь что-то очень для тебя дорогое. И не осторожен он совсем. Пистолет-то рядом лежит, в зарослях папоротника. Стоит протянуть руку, сомкнуть пальцы и…
Но почему-то не хотелось. Почему-то верилось этому взгляду, в котором было незнакомое, но так нужное мне тепло. Почему-то хотелось улыбнуться в ответ, но рядом, в кустах ежевичника, лежало то, что вернуло меня в жестокую реальность.
— Не смотри туда, — приказал он.
Привыкшее к подчинению тело двигалось быстрее разума и послушно отвело взгляд от светлых волос, запрысканных кровью.
— Ты ранен, — мягко сказал человек в черном, бросая мне белоснежный платок. — Я помогу. Вытрись.
Помогу? Я провел платком по лицу и с удивлением уставился на красные разводы, испортившие белоснежную ткань. Не добью?
— Почему? — тихо спросил я, когда спаситель начал уверенно снимать с меня куртку.
— Что? — отозвался он, доставая из кармана и встряхивая небольшой баллончик.
— Почему вы стреляете в голову?
Почему ты со мной разговариваешь?
— Потому что хочу быть уверен, что убил, — холодно ответил он, нажимая кнопку клапана-распылителя. — И заканчивай их жалеть. Забодал со своей страстью к вселенской справедливости.
Я ушам не поверил.
— Вечно из неприятностей вытягивай, — зло продолжил он. — То в школе с кем-то поцапаешься, то в лаборатории биоклонов затеряшься…
— А кто тебя про… — я зашипел от боли, когда, останавливая кровь, рану залепила ярко-белая, быстро твердеющая пена. И тут до меня дошло…
— Био… клонов? — переспросил я.
Последнее, что я слышал, это встревоженное:
— Дэн?!
Мне впервые дали выспаться. На лицо падали солнечные лучи, значит, на улице был уже вечер, значит, проспал я долго. Не только это было странным. Белье казалось слишком мягким, гораздо лучшего качества, чем обычно. Никто не ворочался рядом. Никто не посапывал во сне. Никто не переворачивался на другой бок, при этом шурша одеялом. И через открытые окна врывался не привычный запах соснового леса, а аромат цветущей сирени. Я действительно был в дормитории?
Я отрыл глаза и уставился в кремового оттенка балдахин, расшитый серебристой вышивкой. Нет, я явно не в дормитории. Там балдахинов не было. И кровати не столь широкие и не столь мягкие.
— Очнулся?
Я медленно повернул голову и узнал того странного мужчину, что спас меня в лесу.
— Кто ты?
— Марк, — чуть грустно улыбнулся он. — Твое плечо залечили, но ты слегка слаб. Думаю, это скоро пройдет.
Рите снятся странные сны: другой мир, другие люди и мужчина, в которого она без памяти влюблена. Но любить мужчину из сна - сумасшествие, поэтому героиня обращается со своей проблемой к психологу. После этого и начинаются неприятности: психолог слишком уж интересуется видениями Риты и начинает вести себя странно. Полная версия первой части. Просьба для читателей - если прочитали хотя бы часть текста, то оставьте комментарий. Автору важно ваше мнение.
После смерти Александра Рита мечтает забыть и о своих снах и о том, другом, мире. Но в ее жизни появляется сын Александра, Максим, который слезно просит девушку продолжать рассказывать о своих снах. Рита не в силах отказать: сама того не заметив, она по уши влюбляется в сына умершего психолога и начинает разрываться между «выдуманной» любовью к Далу и «настоящей» — к Максиму.
Я худенькая, с короткой стрижкой и похожа на мальчишку. Мой парень, геймер, оказался женат на своей игре и выставил меня на улицу посреди ночи, но… я отомщу! Я обязательно отомщу! Я вступлю в клан его злейшего врага, и мы победим на великом турнире! Жаль только, что играть оказалось не так и легко… И что в клан берут только парней… и часто делают сходки в реале… А еще и их магистр, ради которого вновь хочется стать девушкой. Да только поздно рыпаться — игра началась!
"Только тот, кто любит, может увидеть вас такой. Очень похоже… — продолжила восхищаться официантка, — наверное, он вас очень любит. ". Я вздрогнула, сообразив о чем она, — о листке из блокнота, который сиротливо лежал передо мной на столике. А на нем — знакомое и незнакомое одновременно лицо. Обрамление растрепанных волос, счастливая улыбка, и взгляд… Не бывать у меня такому взгляду! Не дождетесь, мать вашу!
Последнее, что должен сделать перед смертью вождь — передать Виссавию в руки своего наследника. Но что делать, если горячо любимый племянник не очень-то стремится к власти и ставит невыполнимые условия? Вторая часть Хроник Виссавии.
«Случайностей не бывает. Все, что происходит, это четко запланированная последовательность действий. Вопрос только — кем запланированная? Тобой или за тебя? Первое делает тебя элитой».
Изобретатель Саша Грубин сделал телевизор с объемным изображением: герои могут выходить из экрана, но при этом комната Грубина для них становится реальным миром. Так в квартире Грубина оказались дрессировщица со львом и журналист.
Где-то далеко в космосе умирают маленькие, пушистые крупики, им надо помочь. И вот Корнелий Удалов в дождь и слякоть отправляется…, нет не в космос, а на окраину Великого Гусляра — именно там находится спасение крупиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вот так бывает, подписал договор и оказался далеко от дома. Теперь задача вернуться, но это не просто.
Простите, что без предупреждения, но у меня есть к вам один разговор. Я, Тогаши Юта, в средней школе страдал синдромом восьмиклассника. Синдром восьмиклассника, настигающий людей, находящихся в переходном возрасте, не затрагивает ни тело, ни ощущения человека. Заболевание это, скорее, надуманное. Из-за него люди начинают видеть вокруг себя зло, даже находясь в окружении других людей, но к юношескому бунтарству он не имеет никакого отношения. Например, люди могут быть такого высокого мнения о себе, что им начинает казаться, что они обладают уникальными, загадочными способностями.
Когда исследователи прилетели на Венеру, они думали, что оказались в диком, первобытном мире. Но все оказалось не совсем так....