Я не боюсь летать - [97]
Вдруг я захотела стать заурядной девушкой. Стать добропорядочной домохозяйкой, прославленной американской матерью, талисманом из «Мадемуазель», матроной из «Макколс», милашкой из «Космо»[400], девушкой, на заднице которой стоит печать «Хорошая домохозяйка», а мозг запрограммирован на прослушивание рекламных джинглов. Вот оно решение проблемы. Быть заурядной! Никакой экзотики! Удовлетворяться компромиссом, телевизионными обедами и колонкой «Можно ли спасти этот брак?»[401]. В моем воображении возникла картинка: я в роли счастливой домохозяйки. Фантазия прямо из маленького мозга какого-нибудь рекламщика. Я в фартуке и дешевенькой блузке обслуживаю мужа и детей, а вездесущий телеящик в это время воспевает добродетели американского дома, американской рабыни-жены и ее крохотного одурманенного мозга.
Я думала о том, какой бездомной и лишенной всяких корней чувствовала себя прошедшей ночью, и ответ на все проблемы внезапно стал совершенно ясен: нужно быть заурядной! Будь счастливой маленькой женой в своем счастливом маленьком доме, и ты никогда не проснешься заброшенной и несчастной у обочины дороги во Франции.
Но тут фантазия взорвалась, как мыльный пузырь, каким она и была. Я вспомнила, как, просыпаясь у себя дома в Нью-Йорке рядом с мужем, чувствовала себя такой же одинокой. Вспомнила одинокие утра, когда мы взирали друг на друга над стаканами с апельсиновым соком и чашками кофе. Одинокие моменты, измеряемые кофейными ложками, счетами из прачечной, рулонами использованной туалетной бумаги, грязной посудой, разбитыми тарелками, погашенными чеками, пустыми бутылками из-под виски. Брак тоже может быть чреват одиночеством. Брак тоже может быть чреват отчаянием. Все счастливые домохозяйки, готовящие завтраки для мужей и детишек, мечтали убежать с любовниками и просыпаться в палатке во Франции! А в головах сплошные фантазии. Они готовили завтраки и бранчи, заправляли постели, а потом отправлялись в магазин, чтобы купить последний выпуск «Макколса» и прочесть о жизни Джеки Онассис. Они постоянно мечтали о побеге, постоянно кипели негодованием. Их жизнь варилась в фантазиях.
Был ли какой-то выход из такой ситуации? Неужели одиночество неизбежно? Неужели от беспокойства никуда не уйти? Может быть, не стоит искать решений, которых не существует? Брак – это не лекарство от одиночества. Дети вырастают и покидают родительский дом. Любовники – не панацея. Секс не является окончательным решением. Если ты превращаешь свою жизнь в хроническую болезнь, то единственный способ излечиться – смерть. Внезапно снизошло озарение. Я лежала в палатке в двойном спальном мешке рядом с храпящим чужим человеком и думала, думала, думала. Что теперь? Как мне жить дальше? Куда двигаться отсюда?
К вечеру мы были пьяны и веселы. Мы были пропитаны пивом. Мы остановились купить персики у фермера, торговавшего у дороги, но обнаружили, что он их продает только ящиками, а потому дальше поехали с полным «триумфом» персиков. Огромная клеть с персиками занимала заднее сиденье машины. Я начала жадно их поедать и обнаружила, что почти все они – червивые. Я смеялась и ела червей. Потом стала выкидывать червивые половинки в окно. Я была слишком пьяна, и ни черви, ни беременность, ни брак, ни будущее больше не заботили меня.
– Я чувствую себя великолепно! – сказала я Адриану.
– Так и задумано, моя прелесть. Теперь ты наконец поняла.
Но к вечеру, когда хмельные пары выветрились, я снова погрузилась в депрессию. В нашем времяпрепровождении, нашей езде, нашем пьянстве была какая-то бессмысленность. Я даже не знала, какой сегодня день недели. После Вены я не видела ни одной газеты. Практически не принимала душ и не меняла одежду. Но больше всего мне не хватало сочинительства. Я уже несколько недель как не написала ни одного стихотворения, и у меня стало возникать ощущение, что никогда и не напишу. Я вспоминала красную электрическую пишущую машинку в Нью-Йорке, и меня пронзала боль. Вот что я любила! Я могла себе представить, что возвращаюсь к Беннету только для того, чтобы восстановить свои права на машинку. Так муж и жена иногда продолжают жить вместе «ради детей» или потому, что не могут решить, кому останется квартира с контролируемой арендной платой[402].
На эту ночь нам не пришлось разбивать палатку у дороги – мы остановились в настоящем кемпинге. Кемпинг не представлял собой ничего особенного, но там было озерцо, закусочная и душевая. Я умирала – хотела принять душ, и как только Адриан застолбил наш участок, побежала мыться. Соскабливая с себя грязь, я телепатически разговаривала с Беннетом. «Прости меня», – умоляла я.
Когда вернулась в палатку, Адриан уже успел обзавестись другом. Даже двумя. Американская пара. Она – вульгарно хорошенькая, веснушчатая, грудастая еврейка с бруклинским выговором. Он – бородатый, с вьющимися каштановыми волосами, толстоватый, с бруклинским акцентом, классный биржевой брокер, занимавшийся галлюциногенами. Она – классная домохозяйка, занимавшаяся адюльтером. У них был особняк на Бруклин-Хейтс, фольксвагеновский кемпер, трое детишек, отправленных в лагерь, и четырнадцатилетний зуд. Адриан покорял жену (Джуди) своим английским акцентом и теориями Лэнга (на меня все это уже мало действовало), и она, похоже, была готова улечься с ним.
Российский читатель впервые получает возможность познакомиться с самым известным романом американской писательницы Эрики Джонг. Книги Джонг огромными тиражами расходились на ее родине, переводились на языки многих стран. И по сей день книги Джонг, пришедшие на гребне сексуальной революции, вызывают неоднозначную оценку.Мужчины и женщины, женщины и мужчины. Им никогда не понять друг друга. Давным-давно, когда мужчины были охотниками и драчунами, их женщины проводили всю жизнь, беспокоясь о детях и умирая от родов, мужчины жаловались, что женщины холодны, безответны, фригидны..
Российский читатель впервые получает возможность познакомиться с двумя самыми известными романами американской писательницы Эрики Джонг. Книги Джонг огромными тиражами расходились на ее родине, переводились на языки многих стран. И по сей день книги Джонг, пришедшие на гребне сексуальной революции, вызывают неоднозначную оценку.Героиня ее романов — женщина ищущая, независимая, раскованная, а подчас и вызывающая. Она так же свободна в самовыражении, как и автор — Эрика Джонг, для которой в литературе не существует запретных тем.
Да, прав был принц Датский: на свете действительно есть многое, что и не снилось мудрецам, зато снится оно писателям, поэтам, художникам. Наш экспериментальный спецвыпуск посвящен тому, что находится за гранью яви, в завораживающем, волшебном Зазеркалье мистического художественного воображения.Дорогой читатель, Вы держите в руках необычный номер «Иностранной литературы»; все журнальные разделы подчинены в нем одной теме — Вы погрузитесь в мир «черной фантастики», сверхъестественных явлений и зловещих тайн, где порой властвует та сила, которая, как известно, «вечно хочет зла и вечно совершает благо».
Сапфо — женщина-легенда, любимица богов, создательница бессмертной любовной лирики, вечный символ плотской любви, даже за крупицу которой готовы были отдать жизнь и свободу великие и малые мира сего.Кому как не Эрике Йонг, автору романа «Я не боюсь летать», вызвавшего настоящий шок в Америке 1970-х годов и вошедшего в список самых сексуальных романов в истории человечества, было браться за благодатный труд рассказать историю жизни этой великой женщины.
Муж ушел к смазливой секретарше, и Джо Майлс осталась одна с детьми и кучей проблем. Когда прошел первый шок, она обнаружила, что жизнь еще далеко не кончена, а она сама не разучилась нравиться. В ее жизни появляются три весьма привлекательных мужчины, да и муж через какое-то время решил вернуться в семью. Так что же теперь выберет Джо: секс, дружбу, деньги или большую любовь? Думаете, что угадали ответ? Что ж, посмотрим!
Вы помните, как бедная Золушка из сказки Ш. Перро мечтала попасть на бал в королевский дворец? С помощью волшебства она попала туда и стала невестой принца.Но, оказывается, не только в прекрасных волшебных сказках к Золушкам приходит счастье. Прочитав роман, вы с тремя очаровательными Золушками не только окунетесь в чарующий мир Беверли Хиллз, с его шикарными приемами с рок– и кинозвездами, с роскошными ресторанами и богатыми домами, но и убедитесь, что мечты не всегда остаются только мечтами.
Лучший способ для студентки подзаработать — устроиться няней к четырехлетнему отпрыску весьма состоятельной семьи.Всего-то и надо — иметь терпение, забыть о собственных амбициях и… не терять чувства юмора, даже когда приходится работать дни напролет!Дитя, конечно, не сахар…Его родители — просто ночной кошмар наяву…Зато рядом — весьма обаятельный сосед. Уж он-то наверняка не даст юной няне скучать по вечерам!
Шесть лет в тишине и покое женского монастыря — и возвращение домой, в безумную круговерть столичной жизни!Туда, где для когда-то блестящей телесценаристки открываются весьма своеобразные «новые перспективы» торговки-челночницы!Туда, где единственный друг и единственный мужчина, еще не забывший, что значит «любить и защищать женщину», — бывший ученый, ныне «с низов» проходящий путь к богатству и положению «крутого нового русского»! Это — наша Москва.Как же непросто здесь выжить!Как же трудно здесь стать счастливой!
Дженнифер Уильямс возвращается в родной городок, чтобы помочь своей сестре. Она не была здесь уже восемь лет и не планирует задерживаться надолго. Жизнь в шумном Далласе вполне устраивает ее. Остается только уладить одно дело личного характера…
Судьба, словно чрезмерно заботливая мамаша, старательно оберегала Лену Кораблеву от мужского внимания. Леночка и рада была бы распрощаться с одиночеством, только вот оно прилипло к ней банным листом и не желало покидать насиженное место. А уже вот-вот — и будет девице немного за тридцать… Так и жила Кораблева — создавая фон для своей яркой и шебутной подружки Светки, которая обожала любовные похождения. Но однажды ураган чувств вдруг настиг Леночку, подхватил и поволок неизвестно куда. В нее влюбился состоятельный мужчина — и позвал замуж! Такое возможно только в сериале.