Я не ангел - [12]
— А тебе не приходило в голову, почему я вдруг вышла замуж? Или даже не так: кто стал причиной моего замужества?
— Ну, думаю, что вряд ли это был сам виновник, так сказать, торжества… как, бишь, его зовут, мужа твоего? — Кирилл сморщил лоб, словно припоминая имя, хотя я прекрасно понимала, что он ни на секунду не забыл его, как, видимо, не забывал и меня все эти годы.
— Не юродствуй. — Я спустила ноги со стола и встала, пытаясь привести в порядок блузку и юбку, — тебе это не к лицу.
— А ты совершенно не изменилась, Варвара. — Кирилл тоже поднялся и снял с шеи болтавшийся галстук. — Все та же категоричность в высказываниях, все та же прямолинейность. Не тяжело так жить-то, Варюша?
— А ты явился, чтобы облегчить мою жизнь? — Я уже жалела, что поддалась слабости, что уступила ему совершенно без сопротивления, что позволила прикоснуться к себе.
Я, видимо, забыла его или просто не видела, какой он — самодовольный, напыщенный, влюбленный в себя и считающий, что все вокруг тоже должны разделять это чувство. Я идеализировала образ Кирилла, или со временем негативные воспоминания стерлись и остался только красивый фасад. А за ним, оказывается, идет жизнь…
Мельников неторопливо застегивал пуговки на рубашке, снова повязывал галстук и, казалось, отсутствовал. Тело здесь, а душа где-то далеко. И мысли тоже отсутствуют. Эта манера раздражала и притягивала меня еще тогда, в юности. Правда, в то время это казалось загадочным, сейчас же только злило.
Зажужжал интерком, и Ниночка своим мелодичным голоском поинтересовалась, не сварить ли нам с посетителем кофе.
— Нет, спасибо, Нина, не нужно. Подготовьте, пожалуйста, материалы по процессу, я скоро выезжаю.
— В суд? — поинтересовался Мельников, уже успевший привести в порядок свой костюм.
Я не ответила, взяла с вешалки в шкафу пиджак и пошла к большому зеркалу. Да, пиджак отлично скрыл отсутствие пуговиц на блузке, если не забыться и не расстегнуть, то никто и не догадается. Не глядя на Мельникова, я подобрала с пола стринги, не смущаясь, надела их и, одернув юбку, поинтересовалась:
— Ты сказал и сделал все, зачем пришел? Или есть еще какие-то нереализованные планы?
Кирилл несколько секунд ошарашенно молчал, но потом разразился хохотом — так, как раньше, запрокинув голову и прикрыв глаза:
— Ну ты даешь! Я чуть лужу не сделал, ей-богу! Где ты научилась разговаривать таким тоном, что мухи на лету замерзают, а?
Я проигнорировала вопрос и открыла дверь:
— Всего доброго, Кирилл Андреевич.
— Я понял. В следующий раз постараюсь записаться к вам на прием заранее.
— Следующего раза не будет, господин Мельников.
Он направился к выходу из кабинета, и я на секунду потеряла бдительность, решив, что этот раунд остался за мной, однако Кирилл вдруг, уже стоя на пороге, развернулся и поцеловал меня в щеку:
— Берегите себя, госпожа Жигульская.
Я отпрянула назад, как от пощечины. К счастью, секретарша была слишком увлечена пасьянсом и не заметила произошедшего.
Я закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, сползла на пол. Хотелось плакать. Я так и не поняла, откуда на мою голову через столько лет свалился Мельников, но стойкое ощущение, что с сегодняшнего дня все пойдет иначе, не уходило.
— И ведь я даже не помню, с чего он начал разговор, — пробормотала я, обнимая руками колени. — Зачем он приходил, почему именно сейчас?
— Ой, Варвара Валерьевна, а вы чего это дверь заперли? — Ручка дергалась вверх-вниз, Нина из приемной пыталась выйти, но я крепко подперла дверь своим телом и двигаться никуда не желала. — Вам же выезжать скоро, я вот и бумаги все подготовила. С вами все в порядке?
— Да, все нормально. Сварите мне кофе, Нина, покрепче.
Я тяжело поднялась, отряхнула юбку, поправила растрепавшуюся прическу. Нет, нужно взять себя в руки и постараться сосредоточиться на предстоящем процессе, чтобы не подвести клиента. Я не имею права рисковать репутацией и — что уж там — гонораром из-за внезапно появившегося в моем кабинете человека из прошлого.
Вошла Нина с подносом, на котором дымился кофе в белой фарфоровой чашке. Этот набор привез Светик из какой-то поездки, тонкие чашки с почти незаметным ободком позолоты показались мне идеально подходящими к интерьеру кабинета, и я привезла их сюда. Кофе из такого фарфора оказался удивительно вкусным, ничто не могло с ним сравниться. Сейчас почему-то захотелось закурить, хотя от этой привычки я отказалась лет пять назад — просто взяла и бросила, даже не мучилась особенно. Правда, иногда я позволяла себе сигариллу, которые всегда хранились у Нины в столе — так меньше соблазна.
— Ниночка, а можно мне одну? — улыбнулась я, подвигая поднос к себе, и секретарша моментально поняла, о чем речь.
— Одну — можно, — покровительственным тоном ответила она и, покачивая бедрами, выплыла из кабинета.
Мне нравилась Нина — легкая, умная, воспитанная. Со временем я собиралась сделать ее помощником, а дальше, если покажет себя как следует, подумать и о партнерстве. На нее можно было положиться, Нина умела обращаться с документами, ни разу ни одна бумажка у нее не потерялась и не попала не на свое место. До нее работала Катя — и вот это время я вспоминать вообще не люблю. За три месяца она ухитрилась устроить в документах такой бардак, что пришедшая ей на смену Нина вынуждена была провести в офисе немало вечеров, чтобы все разобрать.
