Я назову его имя - [5]
Опять заболело плечо. Сергей открыл глаза. Как сквозь туман, он увидел над собой чьё-то лицо. Постепенно черты лица прояснились. Это был пожилой человек в круглых очках, на голове пилотка, одет в белый халат. Он что-то говорит. Плохо слышно.
— Николай Осипович, посмотрите, пожалуйста. Кому он это говорит? А вот ещё одно лицо, помоложе, белая шапочка, марлевая маска спущена на подбородок.
— Что вас беспокоит, Василий Михайлович? Обыкновенное сквозное пулевое.
— Обыкновенное, да не совсем. Обратите внимание вот сюда.
Сергею трудно было смотреть, веки тяжелели, и он закрыл глаза, продолжая слушать разговор двух людей, склонившихся над ним. Он даже не пытался уловить смысл их беседы, для него это были лишь звуки извне.
— Вы хотите сказать, что это…
— Да. А вы сомневаетесь?
— Василий Михайлович, обстоятельства, при которых получено ранение, могут быть самыми разными.
— Но мы обязаны доложить.
— Поступайте, как считаете нужным. А сейчас его срочно на переливание крови. И готовьте раненых к отправке, скоро транспорт из медсанбата придёт.
Это была последняя фраза, которую услышал Сергей. Наступила темнота.
На дне пустого бассейна лежала прошлогодняя листва, разный мелкий мусор. Чаша, из которой должна бить струя воды, облезла. Алексей Васильевич попытался вспомнить, видел ли он этот фонтан работающим, но напрасно, так и не вспомнил. Пока работал, не до прогулок было, а когда на пенсию вышел, фонтан находился уже в нынешнем состоянии. Наверное, пора возвращаться домой. Сколько же времени он здесь просидел? Часа два-три. Так ничего и не придумал. Да, собственно, за время, проведённое в сквере, он и не старался что-либо придумать. Он только вспоминал.
Шинкарёв прошёл по аллее, свернул в квартал. Уже подходя к дому, он вдруг понял, что домой заходить не хочется. Придётся делать вид, что ничего не произошло, как будто не было письма, которое может круто изменить его жизнь, да и Лизы это наверняка тоже коснётся. А дети! Сейчас он уважаемый, известный в городе человек. А кем станет, когда всё откроется? Не спасут никакие заслуги. Вся жизнь будет перечёркнута разом. И всё из-за какой-то старушки, решившей на старости лет найти брата.
Шинкарёв зашёл в подъезд, отметив про себя, что старушек на лавочке уже нет. Нажал кнопку лифта. Почему он назвал её старушкой? Сколько же этой Галине Васильевне лет? Если ему шестьдесят четыре, значит, ей шестьдесят один. Ну да, конечно, для кого-то и старушка.
Лиза встретила его в коридоре.
— Шинкарёв, что-то ты загулялся. Я уже беспокоиться начала. Слушай, может, ты любовницу завёл? Когда там у мужчин последний критический возраст?
«Что это, песня? Да, кто-то негромко поёт. Красивая мелодия, а слов не разобрать. Хотя нет, можно. Просто слова нерусские. Потолок, стена, на стене портрет Пушкина. Где я?»
— Ай, маладец, бидьжо, проснулся.
Сергей повернул голову: рядом, на койке, сидел парень в нательной рубахе и кальсонах.
— Где я?
— Ты что, не помнишь? Эта маленькая больница называется ПМП. А меня помнишь?
— Теперь вспомнил. А кто тут пел?
Парень слегка смутился.
— Я пел. Ты спишь, слушай, сутки спал, больше. Я сижу один, скучно, да. Пою потихоньку. Что, не понравилось?
— Нет, наоборот, красиво. Это на каком языке? Брюнет заулыбался, показав ровный ряд белых зубов.
— На грузинском, дорогой. Из Грузии я, из Гори. Знаешь, там товарищ Сталин родился. Меня Тамаз зовут, а тебя как?
— Сергеем.
Сергей попытался приподняться, с первого раза не получилось. Левая рука от плеча до локтя была прибинтована к груди.
— Подожди, Серго, помогу.
Тамаз вскочил с кровати, придерживая под спину Сергея, положил подушку повыше.
Теперь можно было осмотреться. Комната, в которой они находились, оказалась школьным классом. Портреты на стене, письменная доска. Только вместо парт стояли пустые железные койки. Лишь в дальнем углу кто-то лежал, из-под одеяла была видна полностью забинтованная голова.
— А кто там лежит?
— Это нетран… непр… короче, его перевозить нельзя. Серго, ты, наверное, кушать хочешь, я сейчас.
Тамаз вышел из палаты. Минут через пять он вернулся, но не с медсестрой, а с мужчиной в командирской форме. Его лицо показалось Сергею знакомым.
— Ну, как мы себя чувствуем? — спросил вошедший, присаживаясь на край кровати.
— Он себя хорошо чувствует, товарищ военврач, кушать хочет.
Военврач недовольно посмотрел на Тамаза:
— Помолчите, Мамуладзе, я вас не спрашиваю.
— Чувствую себя нормально, — сказал Сергей.
— Ну, положим, чувствовать себя нормально вы будете недельки этак через три-четыре. Дайте-ка руку.
Нащупав пульс, врач достал из кармана часы; в наступившей тишине было слышно, как они тикают.
— Так, — он убрал часы, — а теперь давайте сядем, — он размотал бинт, который прижимал руку к туловищу. — Тихонько пошевелите рукой. Больно? — Да.
— Где больнее?
— Сзади, возле лопатки.
— Ясно. Прижмите руку, — сказал врач. — Удивительное у вас ранение: в таком месте — и ни одной кости не задето. Но фиксирующую повязку мы пока оставим, не помешает.
Закончив бинтовать, военврач встал и направился к раненому, лежащему в углу.
Сергей хотел было спросить, почему его не отправили в медсанбат со всеми, ведь ранение у него не такое уж лёгкое, но передумал. Подумает ещё, что он в тыл напрашивается.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.