Я найду убийцу - [4]

Начиная с этого момента и далее, как заявил Брэди, было просто невозможно не видеть, с чем он имеет дело. Документы, которые ему нужно было сфотографировать, были подобраны по размерам и содержанию, в основном это были негативные фотостаты с черным фоном и белым изображением, некоторые представляли собой сообщения, подписанные заявления, два письма.

Поскольку саму работу он выполнял почти автоматически, не ломая над ней голову, он невольно стал думать обо всем том, что стало ему известно. В памяти всплыли слова Риты Олдерсон, его весьма заинтересовало, почему она была так сильно встревожена. Он слушал вполуха, разумеется, отчет Брэди о своих поездках, а когда тот замолчал и тишина стала гнетущей, спросил, кто же замещает его в бюро в его отсутствие.

— Френи Кэрби, — ответил Брэди, — хотя, откровенно говоря, дел у него было немного.

Пока он перечислил, чем именно занимался Кэрби, Мердок подумал о личности напарника Тома. В прошлом полицейский офицер. У этих людей было мало общего. По возрасту Кэрби скорее годился в приятели Мердоку. В характеристике Кэрби было записано о перестрелке с тремя ворами, забравшимися в гастрономический магазин. Кэрби раньше времени вышел в отставку, так как он посчитал незаслуженным порицание с понижением в должности.

— Он мог бы быть хорошим копом, — сказал Брэди.

— Что?

— Я говорю о Кэрби. Если бы он не был таким горячим, он бы дослужился до сержанта.

— А как теперь его дела?

Брэди пожал плечами.

— На жизнь он себе зарабатывает, ему не нравится кому-то подчиняться. Иногда мы с ним работаем на пару.

Мердок установил под объектив последнее письменное показание под присягой, и хотя он специально не пытался прочитать и разобраться в содержании фотографируемых документов, он понял, с чем он имеет дело. Конечно, он не видел полностью ни текста писем, ни показаний, но сделанные сверху печатные заголовки давали ему общее представление об их содержании. Задавшись целью совершенно не интересоваться тем, что он делает, Мердок все равно понял, что сфотографировал два свидетельства о рождении, два о браке и одно о разводе, одно письменное показание от министра и одно от мирового судьи, пару писем, копии двух записок из регистрационных книг отелей, рапорт полиции, два заявления на работу.

Закончив съемку, Мэрдок увидел, как Брэди запихивает подлинники назад в конверт. Он отправился в лабораторию проявлять пленку. Том пошел следом за ним и остановился в дверях в ожидании.

Включив красный свет, Мердок опустил пленку в проявитель и установил таймер. Завинчивая крышку на бачке и производя совершенно автоматически все последующие манипуляции, он невольно думал не только об одной Рите, но и о трех других людях, так или иначе связанных с семьей Олдерсонов, имена которых он заметил в документах. Одно из имен мелькнуло на брачном удостоверении из Сан-Франциско, два других — на анкетах из отеля в Майами-Бич, хотя само по себе, это не имело особой важности, поскольку он не видел ни даты, ни срока пребывания в отеле. То, чего он до сих пор не мог понять, это тревогу Риты или ее нервный импульс, то ли глупый, то ли нет, который заставил ее повидаться с ним, ибо насколько он успел заметить, в документах нигде не упоминалось ни ее теперешнее имя, ни девичье — Рита Карр.

— Сколько ты видел? — неожиданно заговорил Том Брэди. — Что запомнил?

— Не очень-то много. В качестве свидетеля я смогу лишь показать, что снимал 14 объектов для полицейского в отставке Томаса Брэди.

Брэди усмехнулся, но снова отправился следом за Мердоком, который теперь понес пленки на фиксацию. После того, как он опустил их в большой бачок, раздался телефонный звонок. Мердок взял трубку и услышал мужской голос, который хотел узнать, здесь ли мистер Брэди.

— Это тебя, Том.

Услышанный им односторонний разговор состоял почти полностью из междометий.

— Да… Что?.. О’кей! Сейчас.

Брэди положил трубку, сунул конверт в нагрудный карман и поправил шляпу.

— Мне надо идти, — сообщил он, — как ты считаешь, сколько еще времени ты будешь возиться с пленкой?

— Они тебе нужны сухими, да?

— Конечно.

— Так с полчаса.

— Я скажу тебе, что ты сделаешь, — проговорил он, входя в комнату Мердока за своим портфелем. Положи их в конверт и надпиши на нем мое имя. Если тебе надо будет уходить, оставь его тут, на столе… Нет, лучше положи в средний ящик. Я выпишу тебе чек за услуги, когда вернусь. И смотри, не вздумай спорить.

Поднеся к носу Мердока огромный кулак, чтобы подкрепить сказанное, он резко повернулся к выходу, едва не налетев при этом на Вольта Кэйри, нагруженного оборудованием, который как раз входил в кабинет.

Кэйри был двадцатью годами старше Мердока и был самым известным фотографом города. Он никогда не занимался ничем иным, и не работал нигде, кроме «Курьера». В известной степени он злоупотреблял этим, не слишком считался с чужим мнением, сам высмеивал то, что ему казалось достойным того. Его непременно сопровождал запах виски. Молодой состав газеты считал его чудаком, да он таким, очевидно, и был. Невысокого роста, коренастый, он надевал обязательно кепи, мешковато сидящие брюки и непомерно узкий жакет из материала другого цвета. Сейчас что-то буркнув, вместо приветствия, он опустил на пол свою ношу и вышел. Минут через пять раздался телефонный звонок, в корне изменивший планы Мердока.