Я на Марсе - [31]

— Ого! — сказал я.

— Ого, да? — ухмыльнулся противник. — Жертва пешки с целью развития фигур.

Я прикинулся наивным:

— Партия становится интересной! А почему бы не позвать и роботишку, стерегущего вход в космическую станцию? Пусть бы и он посмотрел.

— Фи имеет точно определенную задачу, — строго сказал Вивави. — Он заботится о нашей безопасности и лишен права заниматься внеслужебной деятельностью. А ты ходи! Не хлопочи за других!

Я взял черную пешку своей и снова нажал на передатчик, потому что две минуты истекло и он наверняка приостановил свое действие.

— Принимаешь жертву, да? — спросил Вивави, как будто сам не видел этого.

Я ему ответил:

— Конечно, принимаю! Я вообще не боюсь никаких жертв! И вы не бойтесь! Летите смело, потому что сейчас путь самый чистый и ваш полет — самый безопасный!

Мой противник подозрительно наморщил свой пятисотлетний лоб:

— Чей полет, мальчик?

Я хладнокровно сбил его с толку:

— Ваших светлых шахматных мыслей, подлинный хозяин Пю и Бю и будущий повелитель всего космоса!

Как-то папа говорил мне, что есть люди, готовые слушать любую чепуху, лишь бы она им льстила. Вивави принадлежал к этой категории высоко мнящих о себе марсиан.

— Благодарю! — сказал он. — Ты мне все больше нравишься. В один прекрасный день ты станешь моим отличным помощником, если я тебя до этого не зарежу.

Шутка была грубой и оскорбительной. Фил Фел, продолжавший сидеть в коляске, прикованный коричневым карликом, фыркнул от обиды. Он еще не мог понять моего гениального плана, но, наверное, уже чувствовал, что я не низкопробный предатель, а хитроумный стратег.

— Интересные дела! — рассмеялся Вивави. — Малыш принимает мои слова спокойно, а вместо него сердится коллега профессор. Успокойте свои нервы, дорогой мой Фил Фел! Кто не может владеть собой, легко становится добычей для других!

Он передвинул пешку перед ферзем на соседнее поле, давая мне возможность взять и ее.

Я задумался совершенно искренне. Разумеется, не над шахматной партией, а над другими, куда более важными, вещами. Кто придет на помощь? Как он справится с зеленым роботом у входа? Кто кого увидит первым?

— Давай, давай! — начал нервничать бандит. — Раз ты еще в дебюте так задумываешься, сколько же ты будешь тянуть потом?

Я ответил спокойно:

— Это не футбол, а шахматы. Мой мозг не счетно-вычислительная машина, как ваш, его надо напрягать постепенно. Если у вас имеется какое-то срочное дело, делайте его. Я не рассержусь.

И снова уставился на доску.

Как я уже говорил, она была металлическая. А фигуры в своей основе имели маленькие магнитики. Это было сделано-не случайно. Из-за слабого притяжения Фобоса любой, даже легкий, толчок отразился бы на фигурах — их разметало бы, как пушинки. А при такой рационализации они стояли прочно и невозмутимо на своих местах. Мне пришла в голову гениальная идея, но я высказал ее только после того, как снова включил радиопередатчик:

— Великий Вивави, я восхищен тем, как изобретательно вы скомбинировали железную доску с магнитными фигурами! Как известно, магнит притягивает железные предметы, и они крепко к нему прилипают. Однако ваши роботы не могли бы играть в эти шахматы, ведь все фигуры прилипли бы к ним, как мухи к мухоловке-липучке. А если бы, скажем, была намагничена входная дверь космической станции, то ни Фе, который там сторожит, ни кто-либо из других ваших слуг не мог бы даже пошевелиться, потому что все приклеились бы к двери!

Бандит начал нервничать:

— Много болтаешь, глупый малец! — буркнул он не слишком любезно. — Сейчас мы не уроки по физике повторяем, а играем в шахматы! Прочие мысли — в сторону!

Я взял предложенную мне пешку. Самое важное своим союзникам я уже сообщил: для обезвреживания жестяных карликов хватит одного тяжелого, сильного магнита!

Вивави забрал мою пешку своим королевским слоном. Теперь уже оба его слона заняли сильную позицию против моего правого фланга. Если я сделаю рокировку, он наверняка атакует моего короля по открытым диагоналям. Не настолько я слаб, чтобы не замечать опасности! Только ничуть я не испугался. Важно было выиграть время, и я выигрывал его очень старательно. Схватился за голову свободной рукой и начал думать, как там дома. Что сейчас делает мама? Наверное, она очень тревожилась бы, если бы знала, в какое опасное положение попал ее храбрый сын. А папа?. Эх, чего бы ему не очутиться рядом да не подсказать мне!

Бандит выпил еще, облизал губы и стал нервно расхаживать по залу, как шахматный слон по свободной диагонали. Тем временем Фил Фел тихонько просигнализировал:

— Играй конем на «эф три»!

Вивави его не услышал. Услышал только я, но без какой-либо особенной пользы — что я, сам не знаю шахматной грамоты, что ли? Все же после некоторого размышления я нашел поле «эф три» и ловко переместил туда коня. Потом опять нажал передатчик и весело заявил:

— Чувствую себя отлично, уважаемый господин Вивави. У вас уже одним воином меньше, и фронтальная атака разделает вас в пух и прах!

Он опять не понял моего тонкого намека — подумал, что речь идет о лишней взятой пешке, а не о поврежденном полчаса назад и выведенном из строя синем роботе. От алкоголя его глаза начали краснеть. Рука при следующем ходе слегка дрожала.