Я на Марсе - [29]

Вторая дверь открылась и закрылась за нами сама. Вивави свалил меня в большое кресло. Я чувствовал себя неуютно, зато мог довольно хорошо рассмотреть новое помещение. Оно было широким и высоким. Напоминало обсерваторию, в которой работал дядя Хаф, только телескопов было не четыре, а два. Вся мебель — столы, кресла, шкафы и прочее — была привинчена к полу, чтобы не болталась по всей космической станции при малейшем толчке.

— Ну? — сказал Вивави и выжидательно остановился передо мной. — Можешь ли ты мне сказать, зачем ты здесь?

— Могу, — ответил я.

— А раз можешь, то и скажешь?

— Разумеется. Не принимай меня за какого-то невежу.

Бандит отлично владел собой, но все-таки по дрожи его-лицевых мышц я уловил, что он доволен и даже удивлен моей готовностью к разговору.

— Ну? — спросил он вторично.

Я улыбнулся как можно любезнее:

— Мне удалось познакомиться со всеми марсианскими достопримечательностями. Было бы очень грустно, если бы я не познакомился с тобой, таким редкостным на Марсе типом. Поэтому я и прибыл на Фобос. Извини, что не послал заранее телеграмму с просьбой встретить меня на вокзале.

Лицо Вивави опять дрогнуло:

— А другие причины?

— Других причин нет, — невинно ответил я. — Разве одна тебя не устраивает?

Бандит потерял самообладание. Он разбушевался, как дряхлый колдун, и стал поливать меня обидными словами. Поскольку от его слов мне не было ни холодно, ни жарко, я оставался невозмутимым.

— Эй, малый! — ревел он. — Думаешь, не знаю, кто тебя подослал? Думаешь, не догадываюсь, зачем ты приперся?

— Если знаешь, то почему спрашиваешь? — удивился я, изобразив милейшее выражение лица.

Вивави фыркнул, как лошадь, достал из шкафа какую-то пластмассовую бутылку и поднес ее ко рту.

— На здоровье! — сказал я. — А мне сиропчика не найдется?

— Это не сироп, — спокойно ответил он. — Это кекоки, алкогольный напиток. Я его пью либо в очень хорошем, либо в очень дурном настроении.

Я похвалил себя, потому что больше было некого:

— Я всегда вызываю у людей какое-нибудь настроение. Рад, что у тебя — хорошее.

Он стал смотреть на меня долго и сосредоточенно, будто я был ему сверхинтересен. Однако скоро взял себя в руки и поучительно сказал:

— Ты не виноват, что мои противники познакомились с тобой раньше меня. Ты не виноват, что они вдолбили тебе в голову скверные мысли о моей почтенной особе. Ты не виноват также…

Он замолчал, чтобы не подавиться, так как поднял бутылку, запрокинув кверху дном. Мне стало очень приятно, что в конце концов я ни в чем не виноват. Я воспользовался паузой, чтобы выразить ему свое удовлетворение его словами.

— Ну да, — сказал Вивави, — ты обыкновенный земной глупыш, но все же надо быть бдительным и с тобой, как с рассеянным, но умным профессором Фил Фелом.

Бандит нажал кнопку на стене. Стена раздвинулась, и два жестяных карлика — один коричневый, а другой розовый — втащили массивное кресло на колесах. В нем сидел отец Хлеи. Лицо его было опущено. Он мог двигать руками и головой, но ниже пояса был как окаменевший, потому что коричневый гном приковал его своим взглядом.

— И ты здесь? — горько спросил профессор.

— Да, — ответил я тоже огорченно.

Он упал духом и долгое время ничего не говорил.

Вивави потер руки:

— Наша компания увеличивается! Конец одиночеству и скуке! За ваше здоровье!

Очень хотелось мне ввернуть, что алкоголь вреден, но я хитро лишил его этой информации. Если здорово напьется, то, может быть, утратит свою внешнюю учтивость и расплющит мне нос, но зато потеряет одновременно и трезвый рассудок. А человек, рассуждающий не как человек, а как свинья или обезьяна, может быть побежден гораздо легче. Поэтому я сказал:

— На здоровье, всесильный владыка Пю и Бю!

— Вот таким тебя я и хотел бы видеть! — Обрадовался он. — Воспитанным! Любезным! А не таким, как десять минут назад, когда ты чуть было не расколошматил мои крестцовые позвонки! Как только стану властелином Липаха, позволю тебе вернуться на твою родную планету.

— А до тех пор? Так и буду связанным?

— Так и будешь. Неудобно?

— Еще бы!

— Верю, но другой возможности у меня нет. Лично испытал, на что ты способен, когда можешь пошевелить ногой!

— А мое кровообращение? Раз у меня перетянуты вены в артерии, оно скоро остановится, и тогда, у меня дома поднимется большой плач. А разве виноваты мои мать, отец, дедушка, бабушка, дядя и шестой «В» класс, которым придется плакать, над моим холодным гробом?

— Не виноваты, — согласился Вивави. — Обещаю тебе, что если кто-нибудь из них попадется мне в руки, связывать их не буду.

Он отпил еще один большой глоток, закивал в такт своей голой головой, словно мурлыкал про себя какую-то песенку, и хрипло сказал:

— Я развяжу тебя при условии, что мы сыграем партию в шахматы. Мой коллега Фил Фел категорически отказался, потому что был несколько сердит на меня, и вот я скучаю. Ты умеешь играть в шахматы?

— Ого!

— Силен?

— Держу первенство!

— Всей планеты?

— Не знаю. Еще не играл с чемпионом мира. Но в нашем жилом блоке побеждаю всех пионеров по алфавиту.

— Это уже кое-что. Но есть одно условие.

— Какое?

— Если победишь ты, отпущу тебя и моего коллегу…

— Очень мило с твоей стороны, дедушка Вивави!