«Я, может быть, очень был бы рад умереть» - [46]

– Ну, всё в порядке, Ваш пульс вернулся в норму. И думаю, что я не ошибусь, если предположу, что человек, которого Вы «не можете простить» это и есть я, Епископ.

Вот дерьмо, да ты просто чума. Вот и вода подоспела, в кувшине. И ещё один поднос с огромным влажным свёртком флана.

– Хотите рюмочку ликёра, или десертное вино?

– Лучше нет [отвали].

– Тогда пришло время поговорить, – добавляет Епископ, передавая мне тарелку с кучей сладкого.

[не позорься]

* * *

Операция шельма II

Оказалось, немного понизился сахар. Это моя печень иногда смотрит вверх и спрашивает: а что насчёт сахара, хотя бы пакетик сахара из Куртисы завалялся в твоём похмельном кармане? Я очень благодарен за сладкое и на несколько минут я соглашаюсь с Епископом и пытаюсь понять его непредвзято. Выпиваю три стакана воды. Его жизнь тоже была не сахар, с тех пор как он приехал.

Не так давно в соседнем посёлке, в центральном парке, открыли спортивно-оздоровительный павильон и что-то вроде эстрады, и Епископ был приглашён, очевидно, чтобы благословить муниципальные инфраструктуры, зачисленный в качестве гостя в муниципальный совет, а чем закончился праздник? Байкерским шоу с лесбийскими сценами, я даже не понимаю вопроса.

Тининью был там и рассказал, что стоял на газоне рядом с мэром, его женой и маленькими дочками, когда две сисястые блондинки в одних кожаных стрингах поднялись на эстраду, вылили на себя полбочки пива и принялись слизывать друг с друга пену, пиво похоже на воду, где найдёт дырочку, стекает туда, пока не разрушит здание до основания. Всем настолько понравилось шоу, что даже местные гопники на дерьмовых мотоциклах, голодных цюндаппах Famel Zundapp – единственной на планете Земля, – съехались из окрестных деревень и выделывались всю ночь, вращались, делая вид, что взрывают свой деревенский мотор,

– Врууум-рууум-рууум-ПЛАК!!!

Вот таких благословений Епископ должен ждать от местного сброда. Кажется, он говорил кому-то, что даже в Африке можно наблюдать более высокий уровень религиозности среди туземцев (и именно по этой причине он где-то раз в два года организовывал пасхальные сборы, чтобы направить туда деньги).

Трудно хоть немного не согласиться со стариканом, который смотрит на тебя напряжённо, да, ему не комфортно.

Из-за всей этой воды, которую я выпил, мне теперь нужно в туалет, за дверью я слышу, как капает вода в унитазе, но попросить разрешение пописать в этих обстоятельствах уже перебор, как будто я собираюсь вынюхивать где именно и в каких условиях Епископ справляет нужду. Кроме того, я смогу продержаться ещё пять, максимум десять минут, всё, что я хотел сказать, я уже сказал.

– Если Вы хотите покопаться в прошлом, давайте поговорим о прошлом, прямо сейчас, с Божьей помощью, – вновь начинает Епископ.

Пять минут это так, на вскидку.

– В тот ужасный год войны… Я только что был назначен Епископом этой огромной территории. Всего несколько месяцев назад. Я был такой молодой, совсем незрелый! Понемногу я стал знакомиться с регионом, на своём мотоцикле. Да: на мотоцикле Епископ добирался до самых отдалённых мест, спрятанных в зарослях. И вдруг… Когда слухи о том, что проделывали португальские военные начали поступать вместе с первыми очевидцами происшедшего, я незамедлительно написал письмо властям, упомянув, если я не ошибаюсь о предосудительном на всех уровнях событии, подчёркивая какие катастрофические последствия будет иметь для всех нас его растущее распространение.

Я поднимаю пальчик. Он даёт мне слово, давая знак бровями, что я не должен прерывать его с такой лёгкостью.

– Катастрофические последствия или само событие? Такого рода формулировки создают путаницу… иногда.

– Путаница возникает только у тех, кто желает усомниться в наших словах. Те, кто позже забыли о нашей роли в процессе разоблачения, когда новость дошла до лондонского «Таймс» и до других газет по всему миру. Это было намеренное искажение того определения, которое было дано документу по результатам епископской конференции. Мы чётко заявили, что преступлениями такого рода, совершаемые вооружёнными силами, или Фрелимо, или кем бы то ни было, не могут не вызвать наше искреннее негодование и решительное осуждение, поскольку такое поведения напрямую противоречит самым основным законам здоровой морали и правам человека…

– Мы сейчас говорим о той самой Епископальной конференции, где утверждалось, что церковная иерархия не должна быть втянута в политику или содействовать какой-либо идеологии или политической партии? Будет ли разоблачение массового убийства 400 невинных людей «втягиванием» в политику?

– Вы ошибаетесь.

Этот Епископ снова начинает меня реально раздражать. А я очень вспыльчивый, все знают, как быстро я повышаю голос, иногда даже без всякой причины.

– Да неужели?! А когда главнокомандующий колониального округа, или военного, или как там ещё, докладывает, что в условиях проводимой военной операции произошедшее не представляется ненормальным, потому что это нормально, когда военные атакуют позиции повстанцев, которые атакуют военных? А что тогда было то, что произошло в так называемой «Операции Шельма»: нападение на лагерь повстанцев, которые нападали на десантников и спецназ? А когда они начали говорить, что Вилиямо даже не существовало, потом им пришлось признать, что там были деревни со странными названиями – именами местных вождей, старейшин деревни, которых даже нет на карте, и которые даже пишутся по-разному? Вириамо через «р», Вериамо через «е», Вирыамо через «ы» и через «у» на конце, и т. д.?