«…Я молчал 20 лет, но это отразилось на мне скорее благоприятно»: Письма Д.И. Кленовского В.Ф. Маркову (1952-1962) - [4]
Вы пишете, что Вам надо сперва «найти подлинный и прочный путь в христианство из советского равнодушия к вопросам веры». Мне кажется, что именно антропософия, которая является христианским миросозерцанием, может как раз наилучшим образом привести к подлинному пониманию христианства (так было со мной), и притом особенно тех, кто, находясь в советских условиях, стоял от христианства в стороне. «Практическое» христианство — великая вещь, но оно не должно подменить или затемнить мистический его смысл. Вы правильно говорите о синтезе того и другого. Но вот что Вы больше хотите «разобраться в себе, чем в мире» — мне кажется неправильным. Как отделить себя от мира? И как понять себя вне мира? Тут тоже должен быть синтез, и как раз антропософия способна его дать.
В связи с нашим разговором об антропософии Вам, м. б., будет любопытно прочесть в только что вышедшем № 20 «Граней» мою статью: «Оккультные мотивы в русской поэзии нашего века»[29]. Я жду, между прочим, от нее всяческих неприятностей, ибо обычно от одного лишь слова «оккультизм» люди шарахаются как черт от ладана, к тому же в статье я рикошетом задеваю Адамовича и Терапиано[30], и последний наверняка вцепится мне в горло на страницах «Н<ового> р<усского> с<лова>», где он как раз рецензирует «Грани». Я даже долго колебался, прежде чем опубликовать статью, а редакция сопроводила ее оговоркой[31]. Все же, хорошо или плохо, но я затрагиваю в ней тему, которую, насколько мне известно, еще никто не затрагивал.
Ваше впечатление от моих стихов до и после 1946 вполне правильное с такой, впрочем, оговоркой: мое мироощущение, нашедшее свое выражение в стихах после 1946 г., было моим и раньше, но, очевидно, разного рода военные и послевоенные испытания (мы с женой пережили много тяжелого и даже страшного) его временно захлестнули. Я очень рад, что, перечтя теперь мои стихи, Вы ощутили их иначе, вероятно так, как я ощущаю их сам. Это встречаешь редко и особенно ценишь. Ведь объяснять себя и не хочется, и нетактично, это случается лишь в беседе «по душам», какая произошла у нас. Приблизить в этом же смысле к читателю Ходасевича, Гумилева, Волошина и др. и является как раз целью моей статьи.
Очень грустно, что учебная работа мешает Вашей литературной. «Гурилевские романсы»[32] я, конечно, не только знаю, но люблю. Но и помолчать поэту не плохо, а иногда даже и полезно. Молчание — не пустота: что-то оседает в душе и находит впоследствии свое выражение. Тем более что Вы еще молоды! Статьи Ваши представлялись мне всегда очень ценными. Вспоминая те из них, что появились после войны в русской прессе в Германии[33], я поражаюсь, как много Вы не только впитали в себя за годы пребывания вне СССР, но и привезли с собой оттуда, и притом не как литературный багаж, а как багаж душевный. От всего сердца желаю Вам дальнейших творческих удач!
Какое впечатление произвела на Вас ивасковская антология?[34] Если Вас можно было упрекнуть в том, что Вы «недопоказали» советскую поэзию, то Иваску, наоборот, можно поставить в вину, то, что он «перепоказал» эмигрантскую (в смысле, и у него и у Вас, количества авторов). Можно было, на мой взгляд, включить в сборник меньше авторов, но показать каждого полнее. Жаль, например, что в отношении таких поэтов, как Ходасевич и Цветаева, Иваск не последовал Вашему примеру и не представил каждого из них вдвое большим количеством стихов. Между прочим, под благодарностью Иваска жене за корректуру книги я не подписываюсь, ибо в моих стихах я нашел три «досадных опечатки».
Я очень тронут Вашим вопросом о том, как мне живется. На это можно коротко ответить: живем мы с женой как птицы небесные. Хуже всего, что мы оба болеем разными, нередко весьма мучительными, хроническими болезнями. Это лишило нас возможности как уехать за океан, так и работать здесь. Жена провела в 1950-51 гг. 17 месяцев в больнице и вернулась оттуда такой же больной, да еще с разрушенным сотнями инъекций сердцем. Ходит она на костылях. Вообще жизнь нас сильно потрепала, и это дает сейчас себя знать. Вот эти болезни еще хуже бедности, к которой мы уже привыкли. Искренне Ваш
Д. Кленовский
Я попросил изд<ательст>во «Freies Geistesleben» в Stuttgart послать Вам каталог антропософ<ских> книг. Это Вас ни к чему не обязывает. Вы просто сможете по названиям составить представление о многогранности антропософских тем.
5
5 апреля <19>54
Дорогой Владимир Федорович!
Вы меня очень порадовали своим письмом! У моей статьи будет много врагов, а потому я особенно дорожу ее друзьями.
В «Европейской ночи» есть, конечно, немало желчи, но все же светлейшие капли жалости к людям я лично ощущаю в этой книге почти повсеместно. Конечно, наряду с жалостью к людям, взятым в одиночку, Ходасевич испытывал отвращение к их, если можно так выразиться, соборным гнусностям. Таково отвращение в «Звездах» перед кабацким искажением четвертого дня творения (создания светил небесных). В данном случае Ходасевич клеймит человеческую пошлость в целом, но каждую из «сомнительных дев» в отдельности он, конечно же, пожалеет (смотри его «Лиду»: «Высоких слов она не знает…»). Мне представляется, что «Звезды» Ходасевича совсем иного порядка, чем приведенные Вами строки Баратынского, в последних уже, так сказать, хула на духа святого.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оба участника публикуемой переписки — люди небезызвестные. Журналист, мемуарист и общественный деятель Марк Вениаминович Вишняк (1883–1976) наибольшую известность приобрел как один из соредакторов знаменитых «Современных записок» (Париж, 1920–1940). Критик, литературовед и поэт Владимир Федорович Марков (1920–2013) был моложе на 37 лет и принадлежал к другому поколению во всех смыслах этого слова и даже к другой волне эмиграции.При всей небезызвестности трудно было бы найти более разных людей. К моменту начала переписки Марков вдвое моложе Вишняка, первому — 34 года, а второму — за 70.
Переписка с Одоевцевой возникла у В.Ф. Маркова как своеобразное приложение к переписке с Г.В. Ивановым, которую он завязал в октябре 1955 г. С февраля 1956 г. Маркову начинает писать и Одоевцева, причем переписка с разной степенью интенсивности ведется на протяжении двадцати лет, особенно активно в 1956–1961 гг.В письмах обсуждается вся послевоенная литературная жизнь, причем зачастую из первых рук. Конечно, наибольший интерес представляют особенности последних лет жизни Г.В. Иванова. В этом отношении данная публикация — одна из самых крупных и подробных.Из книги: «Если чудо вообще возможно за границей…»: Эпоха 1950-x гг.
Георгий Иванов назвал поэму «Гурилевские романсы» «реальной и блестящей удачей» ее автора. Автор, Владимир Федорович Марков (р. 1920), выпускник Ленинградского университета, в 1941 г. ушел добровольцем на фронт, был ранен, оказался в плену. До 1949 г. жил в Германии, затем в США. В 1957-1990 гг. состоял профессором русской литературы Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, в котором он живет до сих пор.Марков счастливо сочетает в себе одновременно дар поэта и дар исследователя поэзии. Наибольшую известность получили его работы по истории русского футуризма.
1950-е гг. в истории русской эмиграции — это время, когда литература первого поколения уже прошла пик своего расцвета, да и само поколение сходило со сцены. Но одновременно это и время подведения итогов, осмысления предыдущей эпохи. Публикуемые письма — преимущественно об этом.Юрий Константинович Терапиано (1892–1980) — человек «незамеченного поколения» первой волны эмиграции, поэт, критик, мемуарист, принимавший участие практически во всех основных литературных начинаниях эмиграции, от Союза молодых поэтов и писателей в Париже и «Зеленой лампы» до послевоенных «Рифмы» и «Русской мысли».
Эммануил Райс (1909–1981) — литературовед, литературный критик, поэт, переводчик и эссеист русской эмиграции в Париже. Доктор философии (1972). С 1962 г. Райс преподавал, выступал с лекциями по истории культуры, работал в Национальном центре научных исследований. Последние годы жизни преподавал в Нантеровском отделении Парижского университета.С В.Ф. Марковым Райс переписывался на протяжении четверти века. Их переписка, практически целиком литературная, в деталях раскрывающая малоизученный период эмигрантской литературы, — один из любопытнейших документов послевоенной эмиграции, занятное отражение мнений и взглядов тех лет.Из нее более наглядно, чем из печатных критических отзывов, видно, что именно из советской литературы читали и ценили в эмиграции, И это несмотря на то, что у Райса свой собственный взгляд на все процессы.
Изучению поэтических миров Александра Пушкина и Бориса Пастернака в разное время посвящали свои силы лучшие отечественные литературоведы. В их ряду видное место занимает Александр Алексеевич Долинин, известный филолог, почетный профессор Университета штата Висконсин в Мэдисоне, автор многочисленных трудов по русской, английской и американской словесности. В этот сборник вошли его работы о двух великих поэтах, объединенные общими исследовательскими установками. В каждой из статей автор пытается разгадать определенную загадку, лежащую в поле поэтики или истории литературы, разрешить кажущиеся противоречия и неясные аллюзии в тексте, установить его контексты и подтексты.
В 1833 г. император Николай I подписал указ об утверждении песни «Боже, Царя храни» в качестве национального российского гимна. Уже почти сто лет в России нет царя, а мелодия Львова звучит разве что в фильмах, посвященных нашему прошлому, да при исполнении увертюры П.И.Чайковского «1812 год». Однако же призрак бродит по России, призрак монархизма. И год от года он из бесплотного, бестелесного становится все более осязаемым, зримым. Известный российский писатель-фантаст Роман Злотников одним из первых уловил эти витающие в воздухе флюиды и посвятил свою новую книгу проблеме восстановления монархии в России.
Уголовно-правовая наука неразрывно связана с художественной литературой. Как и искусство слова, она стремится постичь философию жизни, природу человека, мотивацию его поступков. Люди, взаимодействуя, вступают в разные отношения — родственные, служебные, дружеские, соседские… Они ищут правосудия или власти, помогают или мстят, вредят или поддерживают, жаждут защиты прав или возмездия. Всматриваясь в сюжеты жизни, мастер слова старается изобразить преступника и его деяние психологически точно. Его пером создается картина преступления, выявляются мотивы действия людей в тех или иных ситуациях, зачастую не знакомых юристу в реальной жизни, но тем не менее правдоподобных и вполне возможных. Писательская оценка характеров и отношений важна для постижения нравов общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.