Я, мои друзья и героин - [17]

Эти премудрости влетали нам в одно ухо и из другого вылетали. Что было толку нести эту чушь, если они признавались, что и сами пыхают! Мы говорили: «Вы думаете, что если студенты багрят, то всё нормально, – типа они понимают, что к чему. А если рабочий или пэтэушник разок дунет, то это опасно. Это же ерунда!» Они не знали, что на это ответить, и я думаю, их мучили угрызения совести.

Я не курила, только если у меня не было. Тогда я заливалась под завязку вином или пивом. Я начинала пить, едва только придя из школы, или ещё с утра, если прогуливала. Мне нужно было себя как-то успокоить. Мне это нравилось – я была в постоянном трансе и не замечала всю эту грязь в школе и дома. Впрочем, что там происходит в школе, мне было и без того совершенно всё равно. Я быстро съехала с пятерок на тройки и двойки.

Я сильно изменилась внешне. Я совершенно отощала, потому что не ела практически ничего. Все штаны стали мне велики. Щёки ввалились, невинное детское личико наконец-то пропало. Я помногу простаивала перед зеркалом. Мне нравилось, как я изменилась. Теперь я выглядела почти как и все в компании.

Я полностью помешалась на своем внешнем виде и вынудила маму купить мне туфли на высоком каблуке и очень узкие брюки. Я сделала себе прямой пробор и зачёсывала волосы назад. Хотела выглядеть загадочно. Никто не должен был пройти мимо меня, не обернувшись. Но и никто не должен был заметить, что я совсем не такая крутая чувиха, какой хочу казаться!

Как-то вечером Пит спросил меня в клубе, не смотрела ли я мультяшек. Я сказала:

«Ну, естественно, старик, тыщу раз!» Я уже много слышала о ЛСД, который они ещё называли пластмассой или кислотой. Я много раз слышала, как кто-нибудь рассказывал о своих глюках. Пит ухмыльнулся, и я поняла, что он мне не верит.

Стала сочинять. Я выбрала лучшие места из рассказов других и слепила из них очень живописную картину. Я рассказала уже всё, что знала, но Пита это явно не убедило, – его невозможно было провести, – и я просто застеснялась, наконец. Пит сказал: «Ну всё, хватит, кончай гнать. Короче, если хочешь, то в субботу у меня будет реальная кислота. Тебе тоже перепадет».

Я вся издергалась в ожидании субботы. Я думала, что если попробую ЛСД, то действительно попаду в тусу. Когда в субботу я прибежала в «Дом», Кесси уже сожрала своё колесо, и её перло. Пит сказал: «Ну, раз ты так хочешь, то я дам тебе половину. По первой тебе хватит».

Пит сунул мне клочок папиросной бумаги, в который были завернуты крошки таблетки. Ну я как-то не могла проглотить их на глазах у всех. Мне хотелось особой торжественности и церемоний. Кроме того, я всё-таки стремалась, что меня застукают с ЛСД. Тогда я пошла в туалет, закрылась там и проглотила таблетку.

Когда я вернулась, Пит с обидой заявил, что я просто спустила всё в сортир! Я с нетерпением ждала, когда же со мной что-то произойдет, чтобы остальные поверили, что я действительно сожрала колесо.

Было уже десять, «Дом» закрывался, а меня всё не торкало. Мы с Питом пошли к метро. По дороге встретили двух его корешей, Франка и Паули. Они искали третьего и были как-то чудовищно успокоены. Мне они очень понравились. Пит тогда сказал мне: «А, а – они на герыче…» То есть, на героине. Правда, в тот момент это не произвело на меня никакого впечатления, настолько я была поглощена своими взаимоотношениями с таблеткой, которая мало-помалу начала действовать. Мы спустились в метро, и я вдруг полностью вырубилась! Это был чистый ужас! Мне казалось, что я нахожусь в алюминиевой банке, в которой кто-то болтает огромной ложкой. Грохот в туннеле был чудовищный; я думала, что не выдержу. У людей в метро были страшные хари. То есть, собственно говоря, они выглядели как обычно, эти уроды! Только теперь по их лицам было ещё отчетливее видно, какие мерзкие обыватели они все! Я представила себе, что они наверняка едут сейчас из какогонибудь засранного бара или с какой-нибудь кретинской работы. Сейчас эти желудки лягут спать, завтра снова на работу, а послезавтра они посмотрят телевизор. И я подумала: Кристина, ты можешь быть счастлива – ведь ты другая! У тебя есть компания, ты врубаешься в тему и сейчас ты смотришь мультики и видишь, какие жалкие и гадкие обыватели едут с тобой! Да, вот примерно так я и думала… И не только тогда, во время последующих сеансов тоже. Потом эти рожи неожиданно испугали меня. Я посмотрела на Пита. Он тоже был как-то уродливее, чем обычно.

Его лицо было совсем маленьким в отличие от этих свиных харь. Но он выглядел ещё нормально…

Когда мы вылезли в Рудове, меня перло уже по полной программе. Все огни были невыносимо яркими, а уличные фонари над нами сияли каждый как тысяча солнц. В метро я порядком замерзла, а теперь просто обливалась потом. Мне казалось, что я где-то в Испании, а не в Берлине. Всё было как на одном из тех красивых плакатов, которые висели в турбюро в Гропиусштадте. Деревья были пальмами. Улица пляжем.

Я не говорила с Питом. Мне почему-то хотелось быть одной в этом потрясающем путешествии.

Пит, которого, конечно, тоже долбило не по-детски, сказал, что мы можем пойти к его подруге, если её родителей нет дома. У него там недалеко жила подружка, которую он очень любил. Мы зашли в гараж дома, где она жила. Пит хотел только глянуть, там ли машина родителей. В гараже я пришла в настоящий ужас. И без того низкие потолки опускались всё ниже и пугающе прогибались. Бетонные колонны шатались туда-сюда. Автомобиль родителей был там…