Я - миссионер - [19]
— Я сам пойду к хибаро. А детей этого сукиного сына не приму в школу никогда. Посмотрим, чья возьмет.
В индейской деревне
На земле, принадлежавшей миссиям, работало несколько десятков индейцев. Они трудились на плантациях маниоки. Но у миссий была не только маниока. Огромные площади были засажены бананами. Рабочих рук постоянно не хватало. А ведь надо было не только прокормить около полусотни «братьев» и «сестер», сто учеников миссионерской школы и индейцев, обслуживающих станцию, но и отослать часть урожая в Куэнку, и оставить кое-что про запас. Вот почему отец Анджело был так обеспокоен отказом хибаро выйти на работу.
Пойти в деревню один он побоялся. Взял с собой катехета-индейца Юлиана и недавно прибывшего миссионера Юкнюса. Пусть молодой монах познакомится поближе с краснокожими, сеет среди них слово божье.
Утопая в густом тумане, будто в теплом молоке, все трое шагали по тропинкам джунглей. Юкнюсу они казались страшно запутанными, и он обрадовался, когда среди огромных деревьев увидел банановую рощу и понял, что они дошли до индейской деревушки. Высоко задрав голову, он оглядывался, стараясь обнаружить на каком-нибудь из деревьев сторожевой пост индейцев. Но так ничего и не увидел, пока Юлиан ему не показал: в большом дупле дерева стоял вооруженный индеец. Когда миссионеры прошли банановую рощу, индеец закричал на языке хибаро: «Нельзя гостям! Нельзя!»
Недалеко между ветвистыми деревьями стояла круглая, построенная из бамбука гэя. Юлиан указал рукой на гэю.
— Мы ищем хозяина.
— Нельзя! Хозяина нет! Не ходите! — кричал сторож, направляя в сторону гостей натянутый лук. — Назад!
Миссионеры пошли дальше в поисках следующей гэи. Вскоре их задержал другой сторож. Тот пояснил, что хозяина нет дома, а женщины в огороде за гэей. Он может позвать старшую, то есть первую жену отца.
Отец Анджело рассердился: почему у хозяина этой гэи Быстроногого Окапи две жены? Ведь он сам окрестил его и женил, и тот дал обещание больше жен в дом не приводить. А теперь… Чего доброго у него уже и третья жена? И конечно же на работы не ходит!
— Позови старшую, — сказал он индейцу.
Тот выскочил из-за дерева, как куница, и, пригибаясь, убежал за хижину. Вскоре на дорожке появилась полуголая индианка с растрепанными волосами. Не доходя несколько шагов до гостей, она остановилась, наклонив голову. Женщине не полагалось заговаривать первой, поэтому она ждала, пока её спросят.
— Сколько у твоего хозяина жен? — прищурившись, спросил отец Анджело.
Женщина испуганно оглянулась и ничего не ответила. Тогда отец Анджело протянул ей стеклянную серьгу.
— Бери. Нравится? Чего боишься? Я ведь отец твой, миссионер. Так сколько жен у хозяина? Три?
Индианка качнула головой — это означало «да».
— Вот обманщик! — сказал отец Анджело Юкнюсу по-итальянски и снова обратился к женщине: — А где он? Ушел с белым, который побрил бороду? С бывшим миссионером?
— Я не знаю. Хищный Орел знает. Я не знаю.
— А где Хищный Орел? Позови.
— Хищный Орел дома. Сын отведет вас.
И женщина убежала по дорожке. Молодой индеец, охранявший хижину, повел миссионеров в мужскую половину. В помещении на сплетенной из лиан высокой скамейке (самой высокой из всех, что стояли на мужской половине) сидел сгорбившийся старец с длинной трубкой в зубах. Это и был Хищный Орел.
Отец Анджело спросил его:
— А где Быстроногий Окапи?
— Ушел на охоту. С ним ушли все мужчины деревни. Я сказал все!
Хищный Орел глубоко затянулся, закашлялся и опустил глаза. Отец Анджело вздохнул и махнул рукой, зная по опыту, что больше ничего у индейца не вытянет. Ведь тот «все сказал».
Миссионеры обошли все гэи, но мужчин нигде не нашли. Отец Анджело хотел было повернуть в другую деревню, но в одной просеке среди кустарника заметил вьющийся дымок, и все трое направились к нему. Вскоре монахи увидели горящий костер, вокруг которого сидели мужчины-хибаро. Сидели они молча, понурые, чем-то озабоченные. Некоторые из них жарили на металлических шомполах огромных лягушек. Заметив приближающегося отца Анджело, они опустили головы.
Миссионеры поздоровались, но индейцы даже не взглянули на них. Тогда отец Анджело стал строго отчитывать их за то, что они не вышли на работу. Мужчины молчали. Миссионеры поняли: хибаро протестуют, и протестуют потому, что миссия нарушила договоренность и не платит им порохом за труд на плантациях. Едят лягушек, а на работу не идут, от сытного куска отказываются. Не идут, хоть ты их убей на месте.
Разъяренный отец Анджело возвращался на станцию. Когда они отошли довольно далеко от костра, Юлиан шепнул ему на ухо: «Хибаро ждут Юмиса из Куэнки с порохом. Быстроногий Окапи мне сказал». Отец Анджело не выдержал и потряс в воздухе кулаком:
— Ну, я ему покажу!
Отец Анхель возвращается в Куэнку
Весь день отец Анхель осматривал женскую миссию. В сопровождении монахини Хозефины он посетил пансионат для девочек, их школу, класс домоводства, медицинский пункт, аптеку. Потом собрал сестер-миссионерок и сказал им, что с этих пор придется больше внимания уделять трудовому воспитанию девочек. Наверное, они должны будут научиться плести шляпы, потому что мальчиков нужно готовить к миссионерской деятельности. В Куэнкском монастыре очень мало семинаристов-индейцев. Это значит, что миссионерские станции не выполняют указаний самого папы. «Только подумайте, — возмущался отец Анхель, — в течение двух лет ни один хибаро не поступил в духовную семинарию!»
Эта книга — документальная повесть о литовском юноше, для которого религиозные родители избрали путь монаха-миссионера. Юноша был направлен для работы в одну из католических миссий в Индии. Смутные сомнения в правильности избранного им пути постепенно перерастают в протест против фарисейства христианских миссионеров. Он порывает с церковью и возвращается на родину уже убежденным атеистом.
В настоящем издании изложены основные отличия современного римо-католичества, возникшие в течение прошедшего тысячелетия после отпадения последнего от Православия. Особое внимание уделено новому догматическому учению римо-католиков о Боге, спасении, Божественном Откровении и Церкви, принятому на II Ватиканском соборе (1962-1965). Рассмотрены особенности духовной жизни католичества, цели и сущность «воссоединения» и «полного общения» Православной Церкви и католичества.
В статье рассматривается трактовка образа Девы Марии в ряде стран Латинской Америки в контексте его синкретизации с индейской и африканской религиозной традицией. Делается вывод о нетрадиционном прочтении образа Богоматери в Латинской Америке, специфическом его понимании, связанным с поликультурной спецификой региона. В результате в Латинской Америке формируется «народная» версия католицизма, трансформирующая постепенно христианскую традицию и создающая новую религиозную реальность.
Книга содержит авторское изложение основ католической веры и опирается на современное издание «Катехизиса Католической Церкви».
Рассказы и статьи, собранные в книжке «Сказочные были», все уже были напечатаны в разных периодических изданиях последних пяти лет и воспроизводятся здесь без перемены или с самыми незначительными редакционными изменениями.Относительно серии статей «Старое в новом», печатавшейся ранее в «С.-Петербургских ведомостях» (за исключением статьи «Вербы на Западе», помещённой в «Новом времени»), я должен предупредить, что очерки эти — компилятивного характера и представляют собою подготовительный материал к книге «Призраки язычества», о которой я упоминал в предисловии к своей «Святочной книжке» на 1902 год.
О том, что христианская истина симфонична, следует говорить во всеуслышание, доносить до сердца каждого — сегодня это, быть может, более необходимо, чем когда-либо. Но симфония — это отнюдь не сладостная и бесконфликтная гармония. Великая музыка всегда драматична, в ней постоянно нарастает, концентрируется напряжение — и разрешается на все более высоком уровне. Однако диссонанс — это не то же, что какофония. Но это и не единственный способ создать и поддержать симфоническое напряжение…В первой части этой книги мы — в свободной форме обзора — наметим различные аспекты теологического плюрализма, постоянно имея в виду его средоточие и источник — христианское откровение. Во второй части на некоторых примерах будет показано, как из единства постоянно изливается многообразие, которое имеет оправдание в этом единстве и всегда снова может быть в нем интегрировано.
В этой книге были собраны интервью, данные им в течение многих лет и опубликованные в различных периодических изданиях. Она была издана впервые в 1968 году. Продано 330.000 экземпляров на 9 языках.