Я люблю дракона - [59]

Я отрицательно покачала головой и застыла на пороге. Королева улыбнулась. В последнее время в наших отношениях растаял не один айсберг. Как ни странно, мачеха из нее была не лучшая, а свекровь оказалась вполне приятной.

— Тогда не стой там, проходи. Если ты не против, могу кое-что показать.

Я заинтересованно подошла ближе. Эстэтта встала и направилась в спальню, я — за ней. Здесь женщина подошла к шкафу и вытащила оттуда чашу. Позвонив в колокольчик, она приказала вошедшей служанке принести воды. Приказ был исполнен, тогда королева села на диван, поставила на колени чашу и налила туда воды. Проведя над ней рукой, Эстэтта сказала:

— Смотри!

По воде пошли круги, и вскоре я увидела не отражение своей удивленной мордочки, а Ордариона, только моложе. Он восхищенно наблюдал за полетом драконов, и я поняла, что здесь он еще неинициированный феникс. Картинка подернулась рябью, и теперь я увидела черноволосого ребенка, бегущего по полю. Он беззаботно улыбался и тянул руки ввысь. Его глаза были серыми, обычными, и в них отражалось небо. Я уже поняла эту особенность — все неинициированные фениксы имели серые глаза, которые начинали светиться после обретения крыльев.

Дальше я увидела Эстэтту на сотню лет моложе — она с брезгливостью смотрела на новорожденного сына. Я подняла на нее вопросительный взгляд, ведь сейчас ее любовь к сыновьям нельзя было отрицать.

— Хочешь спросить — почему? Мне сложно было полюбить ребенка не от любимого мужчины. Не осуждай меня, ведь со временем я поняла, что вела себя отвратительно. Ордарион смотрел на меня с недоумением, и вот однажды, когда ему было два года и он чуть не умер от укуса змеи, я поняла, что безумно его люблю. Мне все равно, чей он ребенок. Он мой сын, моя жизнь. Тогда Станион понял это тоже.

Она говорит, что Ордарион не сын короля? Тогда чей он сын? У меня была одна догадка, которая возникла еще после первого посещения храма, но я боялась в это поверить. Слишком невероятной она была.

— Дети не выбирают родителей, Леоника. Но в наших силах подарить им любовь. Дай время мне и его величеству, чтобы мы смогли принять тебя, а может, и полюбить. А пока довольствуйся его чувствами, — слегка улыбнулась Эстэтта и кивнула головой, указывая на чашу, где вновь возникло изображение Ордариона, только уже взрослого. Он поднимал на руках светловолосого мальчика — Ирдара, и тот заливался смехом.

«Спасибо», — хотелось ответить мне, но вместо этого я боднула лбом руку королевы. Та рассмеялась и погладила меня по голове.

— Ты умница. Береги его любовь. Знай, что я приведу свою угрозу в исполнение, если обидишь моего сына, так что не расслабляйся.

Ордарион меня любит? Чувствовать это и слышать об этом от постороннего человека — разные вещи. В моем сердце расцвели лилии. Предмет нашего разговора нашел меня в покоях своей матери, укоризненно взглянул на чашу в ее руках и покачал головой, после чего соизволил обратиться ко мне:

— Ваше высочество, стоит расправить крылышки!

Я испуганно на него взглянула.

— Идем! Поднимать тебя не буду, кое-кто растолстел…

Я фыркнула. Ну набрала лишнюю пару десятков килограммов, так чего меня винить-то? Лишь бы моя человеческая сторона не набрала столько же. В этом случае я не представляю, на какую жесткую диету меня посадит Дарий.

Да и поднимать ему тяжело меня не из-за веса, а из-за габаритов. Пришлось молча топать вслед за Дарием. Но если бы я знала, какая пытка меня ожидает, никогда бы на это не согласилась!

Ничто не предвещало беды. Мы вышли на широкий балкон, Ордарион превратился в красивого черного дракона. Я замерла. Мое сердце совершило кульбит и забилось с удвоенной силой. Казалось, Дарий знает, о чем я думаю. А я влюбилась. Второй раз в одного и того же дракона. Моя пара! Он мой суженый! Так почему он узнал об этом раньше меня? Ведь пары для драконов, не для фениксов!

И все равно обилие вопросов не могло заглушить сумасшедшую радость, затопившую меня. Дарий — моя пара! Мы будем вместе, несмотря ни на что! Он мой, и только мой! Как же сильно я его люблю!

В его глазах была нежность, лишающая меня дыхания. Мне хотелось вдохнуть, но это казалось проблематичным из-за частого сердцебиения. Хотелось кричать о своих чувствах, объявить о них всему миру. И сейчас я бы с удовольствием обняла Ордариона, если бы не ощутимая разница в весовой категории: передо мной стоял двухтонный дракон, а я — дракончик весом в полцентнера. Видимо, Ордарион подумал о том же, потому что фыркнул, взлетел и подхватил меня, сжав в своих лапах. Этот жест мне первоначально показался проявлением заботы, пока я не поняла всего масштаба коварства своей пары.

Ордарион поднялся на приличную высоту, а потом разжал лапы, заставив меня падать. Я бы закричала, но изо рта вырвался слабый писк. Крылышки ощущались, но я еще не могла толком их расправить. Я отчаянно и беспорядочно размахивала лапами, и, как бы ни старалась задействовать крылья, получалось слабо.

Меня подхватили сильные лапы, и мы вновь взмыли вверх, чтобы с высоты я вновь летела вниз. Методы обучения Ордариона отличались привычной радикальностью. Он относился к тем людям, которые не терпели зубную боль из-за страха перед стоматологами, а предпочитали скорейшее лечение.