Я, Лунин… - [8]

— Так кто ж мне скажет, — покачала головой Татьяна Васильевна, — я ж для них теперь враг. Как они говорят, убийцу покрываю. Вот как ты точно вопросами изводят, только, знаешь, так зло все спрашивают. Словно они уже все ответы заранее знают и ждут, когда я так, как им надо, отвечу. — Она опять достала из сумки посеревший от влаги платок. — А чего ж я им отвечать буду, если знаю, не мог Толенька сделать этого. Спал он, спал весь вечер!

— Значит, время убийства вам неизвестно?

Илья вывел в лежащем перед ним на столе открытом блокноте здоровенный, на пол-листа, вопросительный знак и тут же с удивлением услышал:

— Почему не знаю? Знаю, конечно!

— И что же вы знаете, Татьяна Васильевна? — устало вздохнул Лунин. — И откуда, прошу прощения, эти ваши сведения взялись?

— Ну, во-первых, я еще сама из ума не выжила. Если меня раз за разом пытают, где был Толик, с восьми до одиннадцати вечера, то, наверное, это неспроста. Да и обо мне самой они то же самое вызнавали.

— Логично, — буркнул Лунин, делая пометку «20–23» в своем блокноте, — а что, есть еще и во-вторых?

— А во-вторых, у нас не Москва и даже не этот ваш Среднегорск, — судя по интонации, Среднегорск тетке явно не нравился, — на весь Одинск и сорок тысяч народу не наберется, а у нас в Ясачке всего-то домов триста будет. Все друг друга знают, либо сами, либо через соседа.

— И что сказал сосед? — Илья подпер щеку ладонью, приготовившись к очередной долгой тираде.

— Сосед? — Лицо Татьяны Васильевны недобро потемнело. — Сосед, чтоб ему, лупоглазому, пусто было, ничего не говорит, а вот у Ленки сын, тот еще, слава богу, нормальный, рассказал, как есть.

— Он что, в полиции работает или в комитете? — уточнил на всякий случай Лунин.

Татьяна Васильевна удивленно уставилась на племянника.

— В каком комитете? Комитетчиков же переименовали, лет тридцать назад.

— Я не о тех, — поморщился Илья, поняв, что тетка говорит о сменившем свою вывеску еще в девяносто первом году Комитете государственной безопасности. — Следственный комитет, вот как здесь.

— Вон оно что, — сообразила тетка, — нет, он в полиции, капитаном работает, говорит, что преступников ловит. Уж не знаю, кого он поймать может, такой дурной малый всегда был. Может, и ты его еще помнишь, он тебя лет на пять младше.

— Вряд ли, — Илья сухо пожал плечами, — я, если честно, вообще мало что помню с тех лет, разве что, как на пруд ходили.

— Тогда ты его точно знать должен, — убежденно заявила тетка. — Витек, он, считай, до самой школы по деревне без трусов бегал. Писался постоянно, так Ленка, чтоб не стирать каждый день, его так выпускала.

— Сейчас же не бегает? — Голозадого Витька Лунин вспомнить не мог, хотя, по правде говоря, не особо и старался. — Так что вряд ли узнаю.

— Ну что ты, — махнула рукой Татьяна Васильевна, — сейчас ему форму дали, солидно выглядит, да и писаться, кажись, перестал. Надо будет потом спросить у Ленки-то.

— Так и что говорит ваш писающий мальчик? — бесцеремонно перебил тетку Илья.

— Это ты про Витку, что ли? — переспросила Татьяна Васильевна.

Лунин молча кивнул.

— Витька говорит… — Тетка зажмурилась, напрягая память, и затем, запинаясь, процитировала: — Убийство произошло ориентировочно с двадцати тридцати до двадцати двух тридцати восьмого июня. С учетом того, что тело было обнаружено только на следующий день, и нестабильностью погодных условий в данный промежуток времени, интервал совершения преступления может быть расширен с двадцати до двадцати трех часов.

Окаменевшее лицо Татьяны Васильевны вновь вернулось к человеческому обличью. Тетка тяжело перевела дух и потянулась к кружке с водой.

— Видишь, наизусть выучила, — объяснила она Лунину, возвращая пустую кружку на стол, — Ленка дала бумажку почитать, пока Витька в бане парился. Там еще много чего написано, но уж больно непонятно, как будто нерусский какой писал.

— Заключение экспертизы, — кивнул Илья, — они всегда так пишут, чтобы умнее казаться. Странно только, что оно у вашего Витьки оказалось. Он же полицейский, оперативник, я так понимаю, а такие документы, как правило, у следователя хранятся. Хотя, конечно, могли сделать копию.

Тетка еле заметно пожала плечами, давая понять, что данные процессуальные тонкости находятся за пределами ее понимания.

— Ладно, со временем разобрались. Теперь с самим убийством, что там вообще было, вы знаете?

Татьяна Васильевна испуганно вздрогнула и уставилась на Илью вновь начинающими блестеть от слез глазами.

— Да откуда ж мне знать, Илюшенька, что там быть могло? Я ведь и на следующий день, как ее, бедную, нашли, побежала туда, так ведь пройти нельзя было. Все огородили, ленту натянули, как на стройке. Я так ее и не увидела, Дашку-то. А Толик уже позже приехал, когда увезли ее. Пришел на то место, где она лежала, упал на колени и так стоял, не шевелился целый час, наверное. Так его оттуда ваши и забрали.

Татьяна Васильевна всхлипнула и закрыла лицо руками. Илье было хорошо видно, как неровно бьется на шее у тетки набухшая синяя прожилка, как вздрагивают ее сухие, с выпирающими ключицами, плечи. Лунин чувствовал, что должен что-то сказать, как-то утешить плачущую женщину, но привычный набор слов, с которым ему не раз доводилось обращаться к рыдающим у него в кабинете родственникам потерпевших или подозреваемых, сейчас казался бессмысленным набором звуков, издавать которые было, по меньшей мере, неприлично. Выбравшись из-за стола, Илья, уже который раз за день, наполнил кружку водой и протянул тетке.