Я - контрабандист - [43]
Я по нескольку раз повторял одно и то же, усиленно жестикулируя.
– Вы любите… поэти? – спрашивала девушка.
– Петь?
– Нет, нет. Пети – нет, – с белозубой улыбкой трясла она головой. – Поэти.
– Стихи? – догадывался я.
– О, да, да! Стихи! – искренне обрадовавшись, она торопливо расстегнула свою сумочку-портфельчик, вытащила и развернула передо мной широкую тетрадь:
– Напишите, пожалуйста, ваше… лучший поэти… стихи, какой вы любите.
Я записал «Приморский сонет» Ахматовой и долго затем растолковывал, что означает «с неодолимостью», «ветхий», «скворешни» и о чем вообще стихотворение.
– Я буду изучать… изучить этот стихи и почитать моим друзья…
Было мне удивительно легко и приятно с ней, и ни разу даже не пришло в голову заговорить о коммерции или похвастаться перед ней количеством долларов, что я привез с собой в Корею, как хвастался я некогда перед Ём Ён Сон.
Расстались мы уже в сумерках у освещенной электричеством будки пропускного пункта причала. Девушка приблизилась ко мне вплотную (что за чудные духи!), приподнялась на цыпочки (я уже было решил, что она собирается меня поцеловать)…
– Ва-дим, – произнесла она в самое мое ухо, так что мне стало щекотно, – я… я хочу день сего-дня… не забывайти.
Тогда я поцеловал ее.
Кто знает, предоставь судьба нам с Чун еще несколько встреч, и, возможно, еще одной сентиментальной любовной историей стало бы в мире больше. Однако в мире куда больше историй, которые, не успев начаться, оборвались по воле обстоятельств.
Так и я, расставаясь с Чун, знал, что это, скорее всего, мой последний рейс в Корею.
КАЖДЫЙ ЗА СЕБЯ?
Рано поутру отшвартовались и под все еще довольно резвым ветерком, треплющим расхлябанные брезенты и видавший виды флаг, покинули гавань.
В открытом океане нас встретила крупная остаточная зыбь, накатывающая большими пологими валами. Стулья ездили по полу каюты, а мы передвигались, держась за стенки. Но меня беспокоило другое. Мысленным взором я видел пустоту огромного помещения ВЦ и жалкую горку сложенных там моих мешков (всего около двадцати штук), как будто специально выставленных напоказ.
– Надо как-то прятать товар, – теребил я тех, чей груз также был свален в ВЦ.
– Нечем прикрывать, чипсов никто не дает, – отвечали мне.
Повариха Наташа, у которой я накануне выпросил тридцать коробок чипсов, чтобы прикрыть ими мешки в лаборатории, призналась, что у нее в поварских кладовых имеется еще коробок сорок.
Но что такое сорок коробок на такое помещение! Ими даже одну мою кучу не прикрыть. Сложить их штабелем у двери, изобразив, будто все помещение загружено чипсами? Но они рухнут от первого легкого толчка… Не знаю, что бы я делал, если бы двое ребят из Екатеринбурга, Юра и Василий, не предложили мне перетащить мои мешки в оплаченную ими кладовку, выходящую в ВЦ.
– Все равно место остается.
– Отлично! А я найду чипсы для прикрытия, – обрадовался я.
После того как все было устроено, Василий и Юра повлекли меня за собой:
– А теперь пойдем выпьем.
Но в эту минуту меня окликнул Федор, хозяин чипсов на пеленгационной палубе, и предупредил, что кое-где между коробками и в просветах поддонов проглядывают мои оранжевые мешки. Пришлось ползать на четвереньках по палубе и затыкать все щели обрывками картона.
Помнится, в первом рейсе Олег внушал мне, что у коммерсантов действует принцип: «Каждый за себя». Никто никому не помогает и не жертвует своими интересами. Если у тебя мокнет или валится за борт груз или тебя «взяла за жабры» таможня – это твои личные проблемы, сам выпутывайся. Не забыл я и высказывания Симона о качелях, о том, что общего успеха быть не может (если один вверху, то другой внизу). И я морально был к этому готов. Но тем отраднее было видеть, что правило это не всегда выдерживается. Володя, Федор, Юра с Василием, Наташа-повариха – все они как-то не соответствовали образу жесткого, преследующего лишь свои корыстные интересы коммерсанта, какой у меня поначалу сложился.
В последний день пути установилась тихая солнечная погода. Судно почти не качало. Улегшись на одеяле на верхней палубе, я предавался мечтам.
Правда, это были не те туманные грезы, что овладевали когда-то мною на уроках географии в школе, а гораздо более конкретные видения. Я воображал, как явлюсь домой (добытчиком, почти что героем!), как будет вокруг меня хлопотать жена и как я вручу всем подарки, как обрадуется дочка великолепной, с таким старанием выбранной для нее кукле. Как сам я займусь наконец наукой, не заботясь о деньгах. Если только институт… Тут мои фантазии начали быстро угасать.
И чтобы отвлечь себя от тревожных мыслей, я поднялся с одеяла и принялся еще раз осматривать кучу, где был упрятан мой товар.
«СТРОГИЙ» ДОСМОТР
В сиреневатом свете гаснущего дня наш «Профессор Скрыплев» (не тот, что разносит телеграммы, а тот, что возит в Корею коммерсантов) вошел в бухту и причалил у ярко освещенного здания морвокзала, пугающего и притягивающего одновременно. На берегу среди встречающих я разглядел Максима Румянова, Тимура и между ними – незнакомую девушку с косой. Жена Тимура, догадался я. Сам Тимур выглядел бодрым, от былой депрессии, похоже, не осталось и следа.
«Грамотный и вдумчивый читатель, безусловно, оценит блестящий по мастерству и бесстрашный по психологическому анализу рассказ „Танечка“, написанный в самых лучших традициях русского реализма. Этот рассказ невольно напоминает страшный и печальный рассказ замечательного русского писателя Виктора Астафьева „Любочка“. Но не сюжетом… Разумеется, в обоих рассказах заметно сходство: в том и другом случае – изнасилование героини. Но какая разница в развитии фабулы! И ежели в рассказе В. Астафьева работает динамика, „экшен“, результат, то рассказ А.
Проводив жену в командировку, Жорж готов к «самым несусветным оргиям» и с этой целью приводит домой двух абсолютно раскрепощенных девиц. И они устраивают ему такую оргию!..Эту озорную историю невозможно читать и слушать без смеха, но при этом она еще и насквозь эротична!Книга адресована искушенному читателю, ценителю тонкой, психологической эротики.
Классический, казалось бы, вариант: жена уехала в отпуск, а затосковавший без женщин муж пригласил в гости подрабатывающую проституцией студентку. Однако просто секса Артёму мало, и он убеждает смуглую красотку «сыграть в любовь», притвориться, будто они не случайные партнеры на час, а настоящие любовники – пылкие и романтичные. «Сделай милость… скажи, что любишь меня, – просит он. – Скажи: Артёмчик, люблю тебя». А вот сможет ли он упросить жену сказать ему эти же слова?…Книга адресована искушенному читателю, ценителю тонкой, психологической эротики.
Сборник повестей и рассказов питерского писателя Андрея Неклюдова «Звезда по имени Алголь» — это истории о первой любви, взрослении, взаимоотношениях подростков друг с другом и миром взрослых, написанные со знанием жизни, с юмором и большим уважением автора к своим героям.
Что бывает, если человек после долгих лет встречает свою первую любовь, которую когда-то обожествлял, но которая теперь вызывает вполне земные желания? И к чему приведут их странные эротические игры, в которых тайно, оказывается, участвует еще и третье лицо?Книга адресована искушенному читателю, ценителю тонкой, психологической эротики.
В этой повести петербургского писателя Андрея Неклюдова с предельной откровенностью описываются интимные стороны человеческой жизни, эротические сновидения, фантазии, переплетающиеся с явью. Автором выведен образ современного Дон-Жуана, одержимого не столько коллекционированием любовных связей, сколько страстным (и в конце концов губительным для него) стремлением отыскать в женщине самую сокровенную, самую пронзительную струну ее загадочного естества, стремлением найти предел наслаждения. В повести имеется все, чтобы взбудоражить, увлечь, а возможно, и возмутить читателя. «Андрей Неклюдов пишет предельно откровенно, без малейшего стеснения, обнажая и с научной дотошностью препарируя самые сокровенные, порою стыдные пружины наших желаний.
Казалось, что время остановилось, а сердца перестали биться… Родного дома больше нет. Возвращаться некуда… Что ждет их впереди? Неизвестно? Долго они будут так плутать в космосе? Выживут ли? Найдут ли пристанище? Неизвестно…
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.