Я - контрабандист - [18]

Город преобразился. Теперь казалось, что первые этажи занимают уже не магазины, а ресторанчики, кафе, бары, порой такие миниатюрные, что в них едва помещались один-два столика.

В такую тесную закусочную зашли и мы с Олегом. Молодая кореянка что-то здесь же разделывала за прилавком, что-то жарилось, чадя, на плите. Остро пахло какими-то кореньями, приправами.

– Биер, – обратился Олег к хозяйке.

После напряженного дня, физической работы было необычайно приятно и легко сидеть вот так в уютной комнатенке возле хлопочущей хозяйки, пить холодное, пощипывающее язык пиво и глядеть на освещенную улицу.

После пива мы вдруг почувствовали, что не ели целый день, и заказали большую порцию жареных щупальцев осьминога, залитых темно-коричневым соусом. Олег по-деловому извлек из бумажной упаковки две деревянные палочки, зажал их в пальцах и принялся есть, орудуя ими не хуже, чем ложкой. Я же продолжал бездействовать.

– Ты что? – удивился приятель.

– А хлеб?

– Какой хлеб? А, хлеб! Хлеб они не едят. Нету. Привыкай без хлеба.

Щупальца поскрипывали на зубах, приправа обжигала рот, женщина улыбалась, видя, как вываливаются из моих непослушных палочек кусочки. Но оттого ли, что все это было необычно: и еда, и обстановка, оттого ли, что мы с утра не ели, блюдо казалось необыкновенно вкусным.

Рассчитываясь, Олег достал из кармана доллары.

– Долларз – о'кэй? – спросил он у хозяйки.

Сдачу мы получили вонами – корейскими деньгами, которые шли по курсу: восемьсот вон за доллар. Русские, точно сговорившись, называли их «вонями».

Потом мы бродили по щелевидным улочкам, подымающимся в гору или круто сбегающим вниз. В тесноте двигались люди, ползли автомобили. Гуляющие расступались и смыкались снова – и машина скользила, словно по свободному пространству. Из отворенных дверей кафе доносился шум, гомон голосов.

– Шура Безбережный утверждает, – засмеялся вдруг Олег, – что поскольку я по гороскопу Крыса, то Пусан как раз по мне. Мол, крысы любят тесноту, норки, щели… А он Дракон, ему простор для полета нужен! – И Олег, раскинув руки и замедленно колыхая ими, словно могучими крыльями дракона, поплыл вдоль улицы. И пестрая толпа расступалась перед ним, как перед автомобилем, провожая улыбками и поощрительными восклицаниями.

В конце концов мы очутились в «Голливуде», стриптиз-баре, пользующемся популярностью у русских моряков и коммерсантов.

В большом полутемном зале лилась монотонная национальная музыка, вдали, на сцене, на фоне бегущей воды, освещенной меняющимися цветными огнями, танцевала полуобнаженная кореянка. Она почти не сходила с места, и танец состоял в змеевидных движениях тела. Может, потому, что я настроился на все необычное, танец этот показался мне вершиной изящества.

Не успели мы подсесть к одному из столов, как от группы девушек, медленно прохаживающихся по залу, отделились две и подошли к нам. Одна прилегла к плечам Олега (он сидел с краю), другая с многообещающей улыбкой заглянула ему в лицо.

– Мадам? – пропела она.

– Нет, мадам не надо, – грубовато отмахнулся мой приятель.

Одна из них все же уселась за наш столик.

– Ладно, пусть сидит, – Олег через официанта заказал два пива. – Сейчас будет просить коктейль для мадам. Но у меня она фиг получит.

– Коктейль мадам! – тотчас же отозвалась красотка, показывая весь ряд зубов.

– Обойдешься. Пива хочешь? – Пей! «Коктейль для мадам» стоит десять долларов, – пояснил он мне. – Я уже знаю, что это за коктейль. Простая вода со льдом! Пять долларов идет в пользу заведения, пять – ей. После трех коктейлей можно и в кабинет. Не знаю, как ты, но меня, честно говоря, не тянет. Фигурки у них ничего, но мордочки корявенькие.

Мы оба рассмеялись.

– Почему «ха-ха»?! – сердито воскликнула «мадам», еще сильнее нас развеселив.

За соседним столиком подгулявшие русские парни уже сидели в обнимку с «мадамами», а несколько пьяных русских девиц, из тех, что Олег именует «конями», энергично вытанцовывали перед сценой.

«А ведь они тоже, небось, весь день бегали по магазинам, таскали мешки, – подумал я, – и ничего, пляшут…»

– Если останется время, – сказал Олег, – съездим в пусанские бани. Я сам там еще не был. Говорят, бассейны с настоями трав, и кореянка голая мылит тебя своим телом.

РЫБНЫЙ РЫНОК

На другой день мы снова носились по Техасу, рядились с хозяевами магазинчиков, отсчитывали доллары. Вернее, последнее проделывал мой друг, я же усиленно вживался во всю эту игру.

Позднее, уже в Питере, рассматривая сделанные нами слайды, я удивлялся напряженному выражению своего лица, как будто сведенного судорогой. Даже на шуточных снимках, где я, например, обнимаюсь с большущей толстой игрушечной обезьяной, глаза у меня такие, словно я выступаю на научной конференции. Очевидно, я постоянно думал об одном и том же: справлюсь ли я, – и постоянно находился в состоянии студента накануне экзамена.

Но вечером удалось отвлечься. Олег повел меня на рыбный базар.

– Да-а-а… О-бал-де-е-ть! – тянул я пораженно, проходя между бескрайними рядами разложенной и развешенной рыбы – свежей, вяленой, соленой; горок и холмиков разнообразных ракушек, каких-то червяков и слизняков.