Я калечу, но я же и лечу! - [58]

Единственное, что сейчас было важно — это Вова!

Его единственный внук, которому он посвятил последние два десятилетия своей жизни, был почти сломлен тем разговором. Он порывался остановить это безумие ещё тогда, когда Чёрный Орден был в оцеплении и подслушивал. Но Жнец и Индиго, который управлял костюмом Вовы, не давали ему это сделать. А вскоре Чародей усыпил его и отправил спать на базу. За что он их уже проклял тысячу раз. Даже не смотря на то, что это была директива Вовы. При этом, если Индиго и Жнец признали уже после рациональность спасти своего Создателя, то Чародей всё равно убеждал, что ничего страшного не случилось, и Владимир сильнее, чем думает Волков-старший.

Иван Иванович сумел немного разговорить Владимира, и всё же окончательно понял, сопоставив многие факты и события прошлого, откуда у него маленький шрам на животе. Он его получил явно от Марии, своей матери незадолго до того, как та сбежала.

Мария…

Он её любил, свою единственную дочь, которая подарила ему внука вместе с тем горе-поляком, который сбежал от неё. Он даже не особо винил Драгомира за свой поступок. Будь у него такая жена как Мария, он бы так же сбежал. Но его сын, Владимир… он бросил своё собственное дитя! И этого Иван, человек старой закалки и морали, не мог принять ну уж никак. Что бы не происходило между этими двумя, они не должны были выливать всю горечь, обиду и гнев на мальчика, который стал плодом их пусть кратковременной, но всё же любви.

Иван гнал от себя мысли, когда Мария всё ещё «воспитывала» малыша, что та его бьёт. Он сам прошёл науку «кнута и пряника» от своих родителей и деда с бабкой, такие уж традиции на Руси, что после хорошей порки лучше всего усваивается важный урок.

«Старый маразматик и слепец!» — выругался когда-то Иван, когда увидел состояние своего внука после очередных побоев Марии. Тогда он уже не сомневался, что она переходит черту не только в алкоголе, но и в воспитании своего чада. Тогда его ужаснула её ненависть по отношению к собственному чаду. Он не мог оставаться после такого в стороне и с ней поговорил, и вроде было всё нормально, разговор по душам помог, она образумилась…

Но спустя месяц она попросила приглядеть за Вовой, и… она сбежала, умудрившись продать свою квартиру в обход многих норм и процедур, да и умотать в Москву, где, как потом выяснил сначала Владимир, а потом и сам Иван Иванович, она умудрилась закадрить богатого иностранца и выйти за него замуж. Затем она родила ему дочь, милую девочку, которую… любила!

Иван втайне от своего внука посылал людей для наблюдения за своей дочерью и внучкой, о существовании которой никогда не знал и вряд ли узнал, если бы не «Божественная Мастерская».

Мария, кажется, изменилась. Она и вправду любила свою дочь и занималась благотворительностью. Волков-старший даже закрыл глаза на её любовные похождения, как с мужчинами, так и с женщинами. Он был стариком, который многое повидал, и хоть факт её отношений с женщинами его напрягал, но он это отодвинул на задний план.

Он, вспоминая всё это, сопоставляя то, что узнал недавно, пришёл к выводу, что Владимира, если и может кто-то по-настоящему сломать, так это только его мать — Мария.

Амора предположила, что долгое время подсознание её Создателя просто скрывало от него самого часть его воспоминаний, чтобы сохранить его рассудок. Включая то, что произошло, когда ему было 10 лет. А Джокер нашел её, нащупал эту болевую точку и надавил на неё как следует.

Этот псих умеет такое проворачивать, Волков убедился в этом.

Только, если Иван уже разобрался с тем, что происходило и происходит с его внуком. То вот почему этот псих — Джокер — так привязался к Вове, он не знал.

Поэтому только и мог, что быть рядом со своим единственным внуком в доме и ждать, пока он оправиться до конца.

— Деда? — из размышлений Волкова-Старшего окликнул его внук, что, по-видимому, только вышел из душа, а его взгляд приобрёл определённую чёткость мышления. — Как дела?

— У меня нормально. Ты как внучок?

— Я уже пришёл в себя, — Владимир, к его удивлению, чётко и уверенно улыбнулся, даже весёлым взглядом на него посматривал. — Не стоит беспокоиться.

— Тот псих, говорил глупости! Он… — Охотник хотел было начать свой монолог, который готовил специально для внука все две недели его чуть ли не отшельничества и депрессии, но его прервал Владимир.

— Деда, расслабься, — махнул он рукой. — Я на себя руки накладывать не собираюсь, убивать всех подряд так же. Знаешь, за эти две недели, благодаря Джокеру, я понял несколько вещей. Очень важных для себя и всех окружающих меня личностей. Не всеми своими переживаниями я собираюсь с тобой поделиться, но некоторые вопросы я оставлю для себя. Так же я не скажу тебе, что произошло незадолго до того, как мать бросила меня. Хотя Марию я уже давно вычеркнул из списка своих родственников и не воспринимаю её как близкого человека. Иллюзии насчёт неё у меня нет. Пусть даже её дочь и получает искреннюю материнскую любовь. Меня это уже не касается. Я зацикливался на двух временных отрезках, которых не в состоянии «пощупать» это прошлое и будущее, которое активно строю. У меня есть куча возможностей, но я уперся как баран во всякие глупости. Думаю, пора бы уже жить так, как нам с тобой хочется и делать то, к чему лежит душа. Ведь как поётся в песне: «Есть только миг, между прошлым и будущим, именно он называется Жизнь!», хе-хе.