Я из Африки - [37]
— Но объясните ему, пожалуйста, что у нас в Советском Союзе учатся и студенты и дети из разных стран! — сказала Любовь Петровна. — В интернате номер пятьдесят девять есть, например, несколько ребят из Африки, дети из Ирака. Они учатся у нас совершенно бесплатно…
Господин Уилсон снова быстро что-то проговорил.
— Господин Уилсон спрашивает эту девочку, не хочет ли она поехать в Америку? — Переводчица внимательно посмотрела на Нану.
Нана энергично замотала головой… Нет, нет! Она не хочет ехать с этим господином в Америку! Она вообще не хочет никуда уезжать из Москвы, пока не кончит учиться. Здесь ее мама. Здесь, в интернате, ее дом. Здесь, в Москве, у нее много друзей. А этот господин с холодными прозрачными глазами… Как он посмотрел в первую минуту на Нану. Как он посмотрел! Вот так смотрел на маленьких африканцев учитель в ангольской школе. Вот так смотрели холодными, презрительными глазами на Нану белые португальские господа на улицах ее родного города. И маленькое сердце Наны сжималось так же, как сердца других африканцев.
Конечно, всего этого Нана вслух не сказала. Но, с ужасом зажмурив глаза, она мотала головой, и всем было ясно, что она не хочет ехать в Америку с господином Уилсоном.
Господин Уилсон с удивлением посмотрел на Нану и что-то спросил.
— Господин Уилсон спрашивает, из какой страны эта африканская девочка? — перевела девушка. — Он не понимает, почему она не хочет ехать в Америку?
— Я из Анголы! — гордо ответила Нана. Она выпрямилась и подняла голову. Потом встала, как вставала обычно, когда отвечала урок. — Я из Анголы! — повторила она.
— Ангола? — удивленно вскинул брови американец.
Нана опустила голову и стояла молча. Она не хотела рассказывать этому человеку, как приехала сюда.
— Это сложно и долго рассказывать господину Уилсону. И в конце концов это не имеет отношения к тому, что он хотел узнать о жизни детей в нашем интернате, — сухо сказала Любовь Петровна. Она встала. — Может быть, теперь господину Уилсону будет интересно посмотреть наши спальни, нашу столовую? Мы приглашаем господина Уилсона пообедать у нас. Попробовать наш русский борщ. Попросите, пожалуйста, господина Уилсона пройти в столовую…
Американец еще раз удивленно взглянул на Нану.
— Ангола! — сказал он и пожал плечами. Рукава его пиджака поднялись еще выше. Еще раз сверкнули перед Наной плоские большие часы. — Ангола!
Господин Уилсон никак не мог понять чего-то… Выходя вслед за Любовью Петровной из класса, он еще раз обернулся, и его холодные прозрачные глаза снова уперлись в Нану…
— Ангола! — пробормотал он опять и скрылся в коридоре.
Глава XXI. Нана сегодня дежурная
— И-и-раз, и-и-два! И-и-раз, и-и-два…
Звучит музыка, приседают девочки в белых юбочках. Девочки из первого класса, из второго, из третьего и из четвертого. Это занимается танцевальный кружок. Тридцать белых рук, тридцать белых ног, две ножки коричневые, две руки коричневые. Откинута голова с туго заплетенными шестью косичками.
— И-и-раз, и-и-два!.. Нана, держи руки круглее! Наташа, не гнись!
…Если Нана будет очень, очень стараться, она сможет стать настоящей балериной. А потом Нана поедет к себе на родину. «Неужели это наша Нана танцует? — спросит бабушка Жозефа. — Где же она смогла научиться так танцевать?!» — «Как где? Конечно, в Москве!»
А если Нана захочет, она может научиться играть на рояле. Если очень постараться, можно научиться играть так, как играет Нина Васильевна, учительница танцев. И даже еще лучше…
— И-и-раз, и-и-два! И-и-раз, и-и-два!..
Если Нана захочет, она может научиться хорошо рисовать. Это так интересно: взять в руки карандаш и рисовать все то, о чем рассказываешь. Парусную лодку, домик, пальму, девочку. Даже крокодила или краба!
Если Нана захочет, она может брать уроки рисования. Когда она вернется домой, она сможет нарисовать и показать всем, какие в Москве дома, какой Кремль, какие около него растут ели. Ведь в Анголе никто не знает, что такое елка! Ведь в Анголе не растут ни елки, ни березы! Никто в Анголе не знает, какие красивые красные звезды блестят на кремлевских башнях…
А если Нана захочет, она может учиться шить в кружке рукоделия. Она может научиться шить на машине, кроить большими ножницами платья, рубашки, юбки, трусики. Все! Все, что нужно для детей. Когда она вернется в Анголу, она сможет шить платья и штанишки для маленьких ангольских ребят…
А если Нана будет всегда очень хорошо учиться, если у нее никогда не будет двоек, она сможет стать учительницей. Учительницей, как была ее мама, как Анна Ивановна.
Нана будет учительницей в ангольской школе. В этой школе смогут учиться и черные дети и белые дети, когда в Анголе окончится война. Нана войдет в школу, откроет дверь в класс и скажет: «Здравствуйте, дети! Я буду вас учить писать и читать на нашем родном языке. Теперь можно… И еще я буду вас учить русскому языку. Я сама его учила в Москве». И дети удивятся и скажут: «Расскажите нам о Москве. О том, как вы там жили!» И Нана будет рассказывать своим ученикам о том, как она жила в Москве, как она училась всему, чему хотела…
— Теперь возьмите обручи, девочки! — говорит Нина Васильевна. Сейчас выполним последнее упражнение, с обручами.
