— Валим отсюда, пока нас не обнаружили, — сказал я и мы трусцой стали уходить в сторону от дороги.
Шум двигателей стих у полуторки, видимо немцы осматривали ее.
— Стой тут, вещи сторожи, — сказал я тяжело дышащему бойцу и подхватив бинокль вскарабкался на склон оврага старательно прикрываясь ветками чтобы меня не заметили с дороги.
Я не ошибся, у машины стояло два мотоцикла, и пять немцев, которые осматривали полуторку.
«Пятеро. Хм, шанс? Вряд ли, никакой уверенности у меня нет. Это точно. Но просто так уходить не стоит, пальнуть и валить!» — решил я продолжая разглядывать немцев.
«Эх, сюда бы калаша, — подумал я, — троих бы снял, так удачно кучкой стоят. Пулеметчик вроде не страшен, вон как развалился и ногу взгромоздил на борт коляски. К стрельбе не готов, и стрелять-то ему неудобно – пулемет вдоль дороги смотрит, ему и не повернуть в нашу сторону. Тот, что за рулем переднего мотоцикла, закурил, сюда не смотрит, автомат не видно, может в коляске лежит? У одного из троицы за спиной винтовка, у других не видать. Один точно пулеметчик первого мотоцикла. Будем считать, что у третьего автомат. А что это они так расслаблены, даже по сторонам несмотрят? Такой грех оставлять безнаказанным нельзя. Сколько выстрелов успею сделать? Один точно, второй наверняка, третий сомнительно! А парень стрелять умеет?»
Оторвавшись от бинокля, я с сомнением посмотрел на бойца, который стоял внизу и испуганно крутил головой.
«Вряд ли, этот олух с пустым патронником в меня целился. А может расстрелял магазин, затвор-то был открыт? Хм, с ненадежным напарником как-то нет уверенности в правильном исходе боя… Стоп! Это же разведка или дозор. У немецких жандармов вроде бляхи здоровенные были, а тут не видать. А всего-то метров шестьдесят. Надо бы вдарить. Уж больно вольготно себя ведут. А вдруг, это дозор, и сейчас сюда сотня таких же подвалит? А если разик стрельнуть и ходу? Если стрельну отвалить успеем? Лес вот он за спиной, можно сказать ногами уже в нем. Враг внизу, мы прижались, нас и не видно будет. А чуток отползти так для немцев мы окажемся в мертвой зоне. Кто для нас самый главный и кто самый опасный? Или, может, в мотоцикл подбить?».
— Боец как тебя зовут?
— Виктор, товарищ сержант.
— Витек, ты как стреляешь?
Парень замялся:
— Ну… попадаю иногда в мишень.
— Ясно. Сделаем так. Заряди свой винт. Займешь позицию правее метров на двадцать, и лежишь не высовываясь. Как я выстрелю, немцы попрячутся и станут нас высматривать, ты не целясь, стреляешь в их сторону. Главное, чтобы тебя не заметили. Пусть только услышат. Выстрелил и сразу ползи в лес. Быстро. Не поднимая головы – немцы сразу начнут поливать по тебе огнем. Могут попытаться и к нам рвануть. А я еще раз стрельну и за тобой. Что понял?
— Отползти дальше на двадцать метров, выстрелить после вас, и уползать в лес, — монотонно повторил он, явно запоминая.
— Главное, выше голов стреляй, не надо целиться. Понял?
— Понял, выше голов, — как болванчик кивнул он. С сомнением посмотрев на него, я сказал:
— Давай, дуй ползком.
Пока Витя занимал отвлекающую позицию, я проверил берданку и мосинку, приложился по выбранным мишеням.
Пулеметчик так же прохлаждался, развалившись в коляске. Троица пошарила в кузове и снова скучилась возле кабины.
«Что там Витек?» — я взял берданку, ага, дополз, выставил ствол.
— Ну с богом, — самый высокий из троицы попал в прицел, я потянул спуск.
Раздался выстрел, немцы попадали, я взял мосинку. Бахнуло справа, и тут же затарахтел пулемет.
— Мать! Мать! Мать его… Ах ты гад! — пули хлестанули по кустам и деревьям, я от неожиданности боднул мордой землю.
«Расслаблявшийся» пулеметчик в одно мгновение вывалился из коляски и содрал с нее пулемет. Разворачивать мотоцикл ему не потребовалось, он уже открыл огонь. Один из троицы плюхнулся пузом на заднее сиденье мотоцикла и тоже тянулся к пулемету.
Водила уже стронул машину с места. Сейчас отъедут чуть сторону и зайдут сбоку.
Мне сразу стало очень неуютно.
— Ну его на… как говорится, не будем жадничать.
И откуда резвость взялась, не успел задуматься, уже пролетел десяток метров, нызенько-нызенько, как крокодил из анекдота.
— Витек, бежим, ходу, им до склона секунд 15 надо. Ноги, ноги!
Уже на ходу начал соображать какой у меня в руках ствол.
Берданка в руках, как и мосинка, второй выстрел сделать не удалось, поразил ли первую мишень неизвестно, сейчас гансы влезут наверх и причешут лесок. Карабин висит на плече.
Блестящая реализация плана.
Твою мать.
— Ну давай знакомиться. Вячеслав Суворов, — протянул я ему руку, когда запаленно дыша остановились у кромки воды, переходящей в болото.
— Красноармеец Васечкин.
— Ну что ж будем знакомы. Есть хочешь?
— Нет, как-то не до того… — начал было он. Видим такой стресс отбил у парня аппетит, но я перебил его.
— …того-того. Ты пойми, ты боец Красной Армии. Если не поешь потеряешь силы, так какой из тебя воин? С немцами нам пока не потягаться, они нас банально большим количеством возьмут, так что следующий раз встретимся. Давай отойдем подальше и пообедаем, я кстати тоже есть хочу.
— А раненый? — вдруг вспомнил Виктор.
