Я и оборотень - [36]

— Гордей! — уперлась она в его грудь ладошками, глядя на него глазами, затуманенными слезами вперемешку со страстью.

— Что? — тоже замер он, не выходя из нее, стараясь сдержать натиск.

— Я не могу…

— Что именно? — нахмурился он. Не кажется ли ей, что отталкивать его сейчас несколько поздновато?

— Я не должна забеременеть! — судорожно выдохнула она и закрыла глаза. Щеки ее покрылись румянцем, и Гордей с удивлением понял, что она очень смущена.

— Хорошо, девочка. Я прервусь…

Он прижался к ее губам, ловя ртом выдох облегчения. Почему бы она не боялась беременности, сейчас это было не важно. Но позже он обязательно спросит ее об этом. Сейчас же он наслаждался ее близостью, совершенными формами, напитывался ее страстью, которую она дарила, не скрываясь, и отдавал ей взамен свою.

Оргазм настиг ее раньше, чем он прервал акт, чтобы спустить семя на землю, ограждая Риту от нежелательных последствий.

— Спасибо тебе! — прошептал Гордей ей в губы, прижимая к себе все еще сотрясающуюся от оргазма.

Она ничего не ответила, но и не оттолкнула. Позволяла обнимать себя, пока не успокоилась. И лишь потом попросила:

— Отпусти, пожалуйста. Мне нужно помыться.

Гордей разжал объятья, и Рита выскользнула из сарая, даже не оглянувшись. Ее равнодушие оставило в душе горечь. Гордей прислушался к себе и как-то вдруг понял, что одного ее тела ему мало. Он хотел завладеть и ее душой тоже, получить ее всю, без остатка.

Глава 15

Я сбежала. Позорно, трусливо. Схватила в охапку свои вещи и рванула вниз по реке — туда, где лес подступал почти вплотную к воде, где она особенно бурлила и пенилась, набегая на камни. Только тут я могла спрятаться от его глаз, надеясь, что за мной он не последует. И ничего, что тут нет солнца, им я уже напиталась вволю. А вот голову мне стоило остудить, как и все тело тоже.

Я вошла в воду, лавируя между камнями, не замечая, как холод жалит кожу, как она покрывается мелкими пупырышками. Кровь внутри меня все равно была слишком горячей, подогреваемая отголосками возбуждения, а на губах я все еще чувствовала вкус его поцелуев. Так отчетливо, словно он продолжал это делать и сейчас. Даже нырнув с головой и задохнувшись от холода, мне не удалось потушить пожар в голове.

Что же со мной происходит? Почему меня так тянет к этому мужчине, даже когда просто думаю о нем? Вот и сейчас внутренности окатило кипятком, стоило только вспомнить его ласки. Когда мое тело успело стать настолько искушенным, что перестало подчиняться разуму? Хотя, кого я пытаюсь сейчас обмануть! Разве что саму себя. Причем тут тело, если я не нашла в себе силы оттолкнуть Гордея, если до помутнения в глазах захотела его. А тело… тело всего лишь требовало удовлетворения разожженной в нем страсти.

Оставаться и дольше в воде было опасно. От холода ломило коси и зуб на зуб не попадал. Я выбралась на узкую полоску берега и какое-то время растирала себя руками, понимая, что «ледяной душ» плохо справился со своей задачей, что я все еще продолжаю испытывать возбуждение и мыслями возвращаюсь в то, что недавно произошло между мной и Гордеем. И именно в таком настроении мне предстояло вернуться в сарай, ведь я только одним глазком заглянула в то сокровище, что оставила мне бабушка, и о существовании которого я еще вчера даже не знала.

Гордей ждал меня возле сарая. Стоило только вывернуть из-за угла и заметить его высокую фигуру, прислоненную к нагретым солнцем бревнам, со скрещенными на груди руками, как сердце мое опять сбилось с ритма. Он молча смотрел, как я приближаюсь. Я же боялась встретиться с ним взглядом, увидеть хорошо знакомую насмешку. Только и оставалось, что стараться идти ровно, не споткнуться, запутавшись в собственных резко ослабевших ногах.

Он ничего не сказал и не посторонился, когда поравнялась с ним, а потом быстренько юркнула внутрь. Логика же моего поведения и реакции на этого мужчину в очередной раз разбилась о глыбы абсурда. Стоило ему только последовать за мной в сарай и приблизиться к топчану, на который я забралась с ногами, как сразу же стало нечем дышать, а по телу прокатилась горячая волна нового возбуждения. Да почему же мне больше всего хочется, чтобы он сейчас коснулся меня, прижал к себе, поцеловал… Почему я думаю об этом, когда совсем другие мысли должны владеть разумом? Это казалось невыносимым и до боли волнительным одновременно. Я уже и сама не знала, как отношусь ко всему тому новому, что так бесцеремонно вторглось в мою жизнь.

Но дело было прежде всего, и я буквально заставила себя подвинуться, освобождая место для Гордея.

— Что это? — заговорил он, указав на тетради, и я порадовалась, что голос его звучит спокойно, даже деловито, что в нем нет даже намека на нашу недавнюю близость.

— Книга магических рецептов. Ее составила мама, — прикоснулась я к одной из тетрадей, погладив пальцем обложку. — А это бабушкин дневник, где подробно описана история людей тумана, как я поняла. Но я еще и сама толком не успела ничего прочесть.

Тут я рискнула посмотреть на Гордея. Слава богу, он был занят разглядыванием тетрадей. Даже взял одну в руки. Это позволило мне поисследовать его лицо подольше и детально. Кажется, о таких лицах говорят, что они волевые, по мне так даже суровые. Жесткие губы (только на вид, уж я-то знала, каким мягкими и пылкими они могут быть) плотно сжаты, четко очерченные скулы, глубоко посаженные глаза — прозрачные, серые, холодные, пока в них не разгорится страсть. Тогда они становятся почти черными и такими глубокими, словно опасные омуты. Ой, а ресницы какие! Густые и пушистые. Раньше я этого в упор не замечала, и сейчас поймала себя на желании прикоснуться к ним, проверить, настоящие ли. В пору бить себя по рукам, потому как еле сдержала порыв.