Я и графоман наивной звезды - [3]

— Хорошо, — сказал Олег, поднимая с пола разлетевшиеся листы. — Стихи? Ты написал?

— Я.

— Хорошо, я посмотрю, — он скрутил мое творчество в подзорную трубу, сунул ее в карман, и мы направились к выходу. — До конца обеда еще есть время, — сказал Олег. — Давай пройдемся.

Мы вошли в березовую аллею, кроны деревьев, словно желтая крыша, закрыла нас от мелкого противного дождя.

— Ты будешь работать в цехе номер три, участок два, — продолжал Олег. Мое рабочее место рядом. Мастер участка Босой Пал Петрович, наставником, скорее всего, будет наш бригадир Александр Петрович, нормальный мужик, не пьет, не курит, играющей тренер заводской футбольной команды.

Дождик напомнил о себе, так как желтая крыша закончилась, а серое мокрое небо началось. Мы вошли в многоэтажное здание, прошли по коридору, оказавшись в просторном помещении, где в шахматном порядке стояли разные станки.

— Здесь, — спросил я, улавливая любопытные взгляды рабочих.

— Нет, — ответил Олег.

Пройдя все помещение, мы оказались около приоткрытой двери, Олег прошел первый, я за ним. Он подвел меня к мужчине, который читал газету «Спорт- экспресс»

— Вот он, новенький, — сказал Олег.

— Меня зовут Александр Петрович, — отложив в сторону газету, представился он. — Я буду твоим наставником, — он испытывающим взглядом посмотрел на меня.

— Леонид, — ответил я.

— Олег, ты можешь идти на свое рабочее место, — сказал мой наставник. — В футбол играешь? — обратился он ко мне.

— Нет, — ответил я.

— О спорте потом поговорим. Теперь главное: через месяц подаю документы на четвертый разряд, зарплата десять тысяч. Так что все от тебя зависит. Понимаешь? — Да, — ответил я.

— А пока держи, изучай, — он протянул мне книгу «Правила техники безопасности на производстве».

Рабочий день, так и не начавшись, закончился. Прочитанная «техника безопасности» сделала свое дело, хотелось быть осторожным во всем: переходить улицу только на зеленый свет, под стрелой крана не стоять, перед занятием сексом надеть презерватив, не влезать на столб, убьет, избегать встречи с мамой, может убить. Соблюдая все правила техники безопасности, я вошел в квартиру и направился в свою комнату.

— Леонид, мне нужно с тобой поговорить, — в коридор вышла мама. — Это правда, что ты забрал документы?

— Да. Я устроился на работу.

— Идиот!!! Какой же ты идиот! Слышишь, завтра пойдешь и восстановишься! Ты понял меня?! Отец приезжает из командировки, у него больное сердце! Ты о нем подумал?! Какая же ты дрянь!

— Мам, давай поговорим, только спокойно. Я не могу больше, как собачка, гулять на поводке, трамвайчиком ездить по рельсам туда — сюда, сюда — туда. Пойми ты меня.

— Что, поэтому ты ушел из института? Не напечатали его повесть. Обиделся и ушел.

— Да не мое все это.

— Вот. Ты не хочешь творчески работать. Хочешь быть банальным работягой. Захотел встать к шлифовальному станку? Не выйдет. Я этого не допущу. В нашей семье главная литература: бабушка, дедушка, папа, я — мы все служим литературе. И ты, дорогой мой, тоже будешь литератором. По–другому у нас быть не может…

Планетарный шлифовальный станок совершил вынужденную посадку, закончилось топливо. Голосистая баба сочувственно смотрела на меня.

— Если бы не твой коровий вес, я давно бы долетел до своей наивной звезды. Ты виновата, — сказал я.

— Я, — услышал я в ответ.

— Твое молоко виновато, в нем очень низкий коэффициент полезного действия.

— Я, — услышал я в ответ.

— Ты, — повторил я.

— Я, — услышал я снова. Это был сон.

В проходной мне выдали пропуск, на меня смотрела моя довольная физиономия размером три на четыре, я покрутил пропуск и положил его в карман. Березовая аллея сегодня выглядела по–другому, солнце превратило желтые листья в золотые, подарив именно этому дню свое вечное богатство. Я подходил к своему рабочему месту, когда запыхавшейся Олег догнал меня.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — ответил я.

— Леонид, мне нужно с тобой поговорить. Как ты относишься к «тяжелому року», «рок–н–роллу»? — он был явно чем–то взволнован.

— Не знаю. А что?

— Ты мне давал стихи. Это точно твои стихи? Правда?

— Да. Правда. Мои стихи.

— Там у тебя есть стихотворение «бабочка», я на него написал музыку. Ты знаешь, прочитал, взял гитару и сразу написал. По–моему, получилось неплохо. Ты не против, если я буду ее исполнять.

— Да нет, исполняй, если хочешь.

— Ты не ответил, по поводу «тяжелого рока».

— Олег, я к музыке равнодушен.

— Как так, может быть? Что, вообще?

— Иногда радио слушаю.

— Понимаешь, для меня эта музыка все, если хочешь, смысл жизни. У меня есть группа, нас четыре человека. Я с ребятами говорил, они не против. Хочешь быть пятым?

— Но я же не играю на музыкальном инструменте.

— Это неважно. У тебя замечательные стихи. Если хочешь, я научу тебя играть на гитаре.

— Согласен, быть пятым?

— Согласен.

Мы пожали друг другу руки.

— Сегодня вечером, в семь часов, в ДК «Многостаночник», он находится рядом с проходной, — продолжал Олег. — Наше выступление. Будет небольшой концерт. Обязательно приходи. Вот входной билет.

Рабочий день начался и прошел удивительно интересно. Александр Петрович, рассказывал и показывал, как работает мой станок. Что он любит, и что не любит, как начинает жить и как уходит на покой до нового рабочего дня.