Я - хищная. Возвращение к истокам - [13]
Мирослав обнимал Майю и что-то шептал ей на ухо, девочка хмурилась и кивала, отвечая иногда коротко и емко. Дэн бродил по гостиной со скучающим видом.
Они с Мирославом усиленно делали вид, что не замечают друг друга. Мирослав так вообще отстранился от всех, кроме дочери, после нашего с Дэном фееричного появления в доме. Ева, которая была в тот момент в гостиной, сначала побледнела, затем прижала руки к груди, а через секунду всплеснула ими и, не обращая внимания на вождя альва, быстро подошла к нам и повисла у Дэна на шее. Дэн, по-моему, и сам не ожидал такого теплого приема, потому как растерялся и начал бормотать какие-то глупости про то, что у него курка в пыли и вообще он не умеет обниматься с женщинами.
В общем, обстановка явно накалилась и была, мягко говоря, нервной.
А потом все изменилось.
Алла обернулась и спокойно сказала, ни на кого конкретно не глядя:
— Пришли.
Охотников было много. Человек тридцать-сорок, сложно было определить из-за темноты и пелены снега. Они не таились, шли плотной стеной, изредка кое-кто из них отделялся, чтобы пнуть садовую статуэтку или колеса припаркованный у входа машин, отчего те отзывались визгами сигнализаций.
Звери они и есть звери, плевать, что с благодатью. Я почувствовала, что с силой сжимаю кулаки. Жила проснулась, откликнулась, наполняя вены кеном. И радостно, что сейчас не нужно себя сдерживать. Совсем.
— Рассредоточьтесь! — велела я и сделала шаг к двери.
Защитницы — те, которые еще оставались в гостиной — бросились врассыпную, к доверенным им точкам. Мирослав напрягся, сжал плечи Майи, к ним метнулась Ева, готовая защищать дочь ценой собственной жизни. Дэн встал по левую сторону от меня, ободрительно кивнул. Его растерянность будто рукой сняло.
Филипп побледнел и крепче сжал ритуальный клинок. На столике перед ним лежало двадцать пять ритуальных фигурок, готовых впитать ауры охотников.
Дверь протяжно скрипнула и отворилась.
Началось.
Первый вошел несмело, будто ждал, что на него тут же обрушится гора камней или кипящее масло. Он был слаб — Ганс, смотритель скади — и постоянно озирался по сторонам, а сзади его теснили соратники, выбравшие молодого охотника пушечным мясом в этой войне.
Дэн ударил без предупреждения — серым, густым мороком, и Ганс, широко распахнув глаза, гулко рухнул на паркет.
За Гансом вошли другие. Переступая через мертвого товарища, они уверенно и нагло входили в дом. Я стояла близко от входа. Слишком близко, чтобы охотники смогли удержаться от соблазна порвать мою жилу. От их щупалец осталось ощущение липкости, и меня передернуло. Но печать Арендрейта не подвела — оба смельчака тут же рухнули замертво рядом с Гансом.
Я выставила вперед ладони и ударила. Лед. Обжигающий лед в венах, отчего они горят, раздуваются, причиняя дискомфорт. Но лишь на миг. Через секунду кен овладевает мной, а не я им. Он ведет, направляет, указывает мишень, и я бью — яростно и почти всегда в яблочко.
Охотников больше, чем полсотни. Они бросаются врассыпную, уворачиваясь от ударов. Алла в углу — раскрасневшаяся, волосы растрепались, глаза горят воинственным огнем. Дэн — собранный и дикий, кривая улыбка уродует лицо, и мне на миг представляется тот мальчик, о котором говорил Мирослав — жестокий, бескомпромиссный, злой. Мирослав сегодня тоже в ударе. Он держит оборону, не подпуская врага к дочери и Еве.
Руки Майи изящными бабочками порхают в воздухе. А на кончиках пальцев оседают ауры охотников. Она несет их бережно, словно боится расплескать воду, и отдает фигуркам Филиппа. Жрец тих и мрачен и все так же сосредоточенно сжимает нож.
Меня несет. Я уже почти не замечаю, куда бью, но удары мои, как ни странно, находят цель. Охотники перекрикиваются, и я пытаюсь выделить голос того, с кем говорила по телефону. Я его не узнаю, и от досады, бью еще сильнее.
Их намного больше, чем мне казалось. Пятнадцать охотников уже лежат без движения в гостиной, а их все так же много, как и в начале.
Я горю, пылаю изнутри, внутренности плавятся от всплеска кена.
Видения приходят внезапно, и меня отбрасывает назад. Дэн успевает перехватить меня правой рукой, левой ставя перед нами защитный пасс. А потом я теряю ощущение действительности.
Лив миниатюрна. Темноволоса. Глаза огромные, раскосые и смотрят испугано. В ее руке — нож, и лезвие угрожающе блестит, а сам клинок в руке маленькой хищной выглядит огромным. Его рукоять сверкает драгоценными камнями и щетинится острыми рунами.
Напротив Лив — охотник. Тот самый — в этом нет сомнений. На лице Первого — глубокий рваный шрам от виска до нижней губы, он делит само лицо пополам, по диагонали. Шрам бороздит правый глаз и нос, отчего переносица кривится, придавая лицу Хаука зловещее выражение.
Хаук ее не видит, смотрит в сторону и скалится, а из его жилы светящимися плетьми вырастают щупальца. И мне бы посмотреть на жертву Первого, которого скрывает тьма, обернуться, но отчего-то страшно и жутко до дрожи в коленях. Я замираю, пялясь на шрам, на кожаную одежду охотника — расстегнутый жилет и свободные штаны, на ботинки его, покрытые пылью. На блестящее оружие в руках Лив, на камни в рукоятке ножа, на лицо Первой. Только бы не перевести взгляд на того, кто сейчас погибнет, только бы не узнать, только бы…
В жизнь Полины врывается прошлое, сминая, разрушая, причиняя боль. Планируемое будущее рухнуло, как карточный домик, а на улицах поджидает убийца, способный отлично маскироваться под знакомых. Но на самом деле бояться нужно совсем не этого, а человека которого любишь всем сердцем. Но что если он единственный, кто знает правду о тебе, и единственный, от кого зависит твоя жизнь? .
Полина, влюбленная в жестокого тирана, убившего ее не рожденного ребенка, узнает, что она является пророчицей древнего племени хищных. Ей придется пройти массу испытаний, чтобы понять истинную сущность своей любви и своего предназначения.Все имена и названия улиц выдуманы. Любые совпадения считать случайными.
Быть мамой всегда тяжело. Дети так быстро растут, а с ними и проблемы. Вдвойне сложнее, когда наряду с этим в жизни кавардак: война, призраки прошлого, нераскрытые тайны, а любовь безнадежна и потеряна.Но ты и подумать не можешь, что настоящие неприятности подстерегают под собственной крышей. Предательство всегда внезапно, даже если его ждешь.Настало время открывать тайны и срывать маски. Иногда под ними скрывается такое, что лучше было не знать. А жизнь продается по дешевке. Во сколько ты оценишь свою?
Он пугающий, сильный, таинственный. И все, что ему нужно – ее дар.Ее прошлое – череда испытаний, после которых сложно остаться прежней. Враги не дремлют, и теперь ей предстоит лишиться главного – семьи.Они встретились на обломках прошлых жизней, исковерканных войной и предательствами. Совершенно чужие друг другу, объединенные общей целью. Его целью.Что принесет Полине эта встреча – радость или разочарование? Ведь в конце пути он покинет ее, но, даже зная это, она не перестает надеяться.Потому что каждый имеет право на счастье!
Нельзя жить прошлым, оно никогда не повторится. Нельзя жить будущим, оно еще не наступило. Иногда будущего лучше вообще не знать, Полина — пророчица и уяснила это твердо. Однако ясновидец Гектор считает, что имеет право влиять на будущее хищных. И то, что казалось незыблемым вчера, ломается под воздействием его разрушительного кена. В моменты отчаяния иногда на выручку приходят те, от кого ты совершенно не ждешь помощи. У подножья тибетских гор Полина откроет в себе новый дар, а давно погасшее чувство вспыхнет вновь.
Как стать гением и создавать шедевры? Легко, если встретить двух муз, поцелуй которых дарует талант и жажду творить. Именно это и произошло с главной героиней Лизой, приехавшей в Берлин спасаться от осенней хандры и жизненных неурядиц. Едва обретя себя и любимое дело, она попадается в ловушку легких денег, попытка выбраться из которой чуть не стоит ей жизни. Но когда твои друзья – волшебники, у зла нет ни малейшего шанса на победу. Книга содержит нецензурную брань.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Абстрактно-сюрреалистическая поэзия. Поиск и отражение образов. Голые эмоции. Содержит нецензурную брань.
Как много мы забываем в череде дней, все эмоции просто затираются и становятся тусклыми. Великое искусство — помнить всё самое лучшее в своей жизни и отпускать печальное. Именно о моих воспоминаниях этот сборник. Лично я могу восстановить по нему линию жизни. Предлагаю Вам окунуться в мой мир ненадолго и взглянуть по сторонам моими глазами.