Я хирург. Интересно о медицине от врача, который уехал подальше от мегаполиса - [20]
При пальпации живот безболезненный, в акте дыхания участвует равномерно, никаких симптомов, указывающих на патологическое состояние, нет.
По результатам осмотра нейрохирург и уролог патологии по своему профилю тоже исключили.
Уролог, кстати, был вызван из-за того, что симптом Пастернацкого[33] с обеих сторон был положительным. Но после осмотра коллега это не подтвердил.
Далее последовала стандартная процедура сдачи анализов.
Общий анализ крови: лейкоциты 20 000, эритроциты 4,9, гемоглобин 144.
Общий анализ мочи: белок 3,0, лейкоциты 15,20.
Моча красноватого цвета, что не могло не насторожить. Вызвал уролога повторно. Он провел повторный осмотр, который также ничего не выявил.
Заключение УЗИ органов брюшной полости вполне себе подтверждало слова уролога. Сухая строчка: «Данных за патологию органов брюшной полости не выявлено…»
К этому времени пришел биохимический анализ крови: АЛТ 30, АСТ 334, амилаза 138, липаза 256.
Все показатели были немного повышены, это и настораживало.
Постепенно самочувствие пациента начало ухудшаться. Я вызвал для консультации ответственного хирурга, который после осмотра также ничего не выявил. Было решено сделать компьютерную томографию.
Больной был направлен по cito[34] на томографию. И ее результаты показали совсем не радостную картину: признаки разрыва печени, подкапсульная гематома печени, разрыв паренхимы селезенки, ушиб левой почки, умеренное количество свободной жидкости в брюшной полости.
— Шах и мат! — Моя коронная фраза была как никогда кстати.
Пациента нужно было срочно брать на стол и оперировать. Все бы ничего, но у нас не детская хирургия. Только вот при таком тяжелом состоянии помощь нужно было оказывать немедленно.
Собрали консилиум в составе врача-хирурга (меня), ответственного хирурга, ответственного администратора, терапевта и анестезиолога.
Взяли согласие на оперативное вмешательство у родителей пациента. С их стороны не было никаких претензий и лишних вопросов. Была лишь одна просьба: спасите сына…
Ответственный хирург сам взялся его оперировать, я был его ассистентом. Операция путем лапаротомии длилась полтора часа.
В ходе операции печень ушили, селезенку оставили на месте, провели ревизию всех органов, ушили рану послойно, установили дренаж и перевели пациента в реанимацию, а оттуда — в обычную палату.
Этим пациентом я занимался полночи. Из операционной мы вышли в районе пяти утра.
Мы спасли пациенту жизнь. В данном случае это не громкие слова, а неоспоримый факт.
Пока были оформлены все документы, история болезни, протокол операции, в приемнике накопилось очень много пациентов. Туда тоже нужно было спешить.
В очередной раз не поев и не выпив кофе, я из операционной спустился в приемное отделение. Там ждали семь человек.
Осмотрев каждого и назначив анализы, я поднялся в свое отделение.
Родители прооперированного мальчишки очень просились к нему. Пустили только мать. Навестив сына, она поблагодарила всех врачей и ушла.
Спустя 10 дней парня выписали. Все были довольны. Врачи — проделанной тяжелой работой, родители — тем, что их сын здоров.
Время летит с сумасшедшей скоростью. Одно дежурство сменяет другое, мелькают бланки анализов и назначений, лица пациентов, разные истории и судьбы.
Сколько же души врач вкладывает в свою работу! Сколько жизненных сил порой она отнимает…
Спустя еще пару недель после выписки несовершеннолетнего пациента меня вызвал к себе заведующий. Повод не особо радовал. Жалоба… подумать я мог на кого угодно, но только не на родителей мальчика.
Подлая беспочвенная жалоба. Заведующий это и сам прекрасно понимал, но объяснительную написать все равно следовало. Таков порядок.
Жалоба была написана рукой матери пациента, человеком, который еще примерно месяц назад сначала просил спасти ее сына, потом благодарил врачей.
Подло, глупо, абсурдно, но так бывает в нашей работе.
Суть претензии заключалась в том, что пациента мы осматривали очень долго и вообще провели лапаротомию, распахав весь живот, хотя можно было ограничиться лапароскопией…
Ну да, конечно, простому обывателю виднее, что нужно делать хирургу у операционного стола…
Сразу поясню, что стойки для проведения лапароскопии у нас были, но, как правило, использовались для плановых операций. Экстренно — редко, и то если это было целесообразнее лапаротомии.
В данном случае — нет. Я написал объяснительную, Минздрав остался на стороне пациента.
Остался ли осадок? Однозначно. Как ни крути, а детская жизнь была спасена. В непрофильном отделении, не детскими хирургами…
Мы имели полное право не брать пациента на операцию. Но взяли, понимая, как дорога каждая минута. Только вот вместо благодарности получили плевок.
Читателям, не имеющим отношения к медицине, хочется сказать одно: уважайте труд врачей!
Порой благодаря рукам врачей, их опыту и знаниям случаются чудеса.
Каждая операция, проведенная хирургом, — это одна спасенная жизнь. Неважно, какая операция. Даже самая, на ваш взгляд, незначительная.
Какими бы могли быть последствия болезней без врачей…
Цените медиков за их труд! Часы, проведенные в операционных, в палатах реанимации, у койки пациента, — это часы нашей жизни, которые мы тратим, чтобы спасти ваши…
От редакции журнала «Знамя»В свое время журнал «Знамя» впервые в России опубликовал «Воспоминания» Андрея Дмитриевича Сахарова (1990, №№ 10—12, 1991, №№ 1—5). Сейчас мы вновь обращаемся к его наследию.Роман-документ — такой необычный жанр сложился после расшифровки Е.Г. Боннэр дневниковых тетрадей А.Д. Сахарова, охватывающих период с 1977 по 1989 годы. Записи эти потребовали уточнений, дополнений и комментариев, осуществленных Еленой Георгиевной. Мы печатаем журнальный вариант вводной главы к Дневникам.***РЖ: Раздел книги, обозначенный в издании заголовком «До дневников», отдельно публиковался в «Знамени», но в тексте есть некоторые отличия.
Летом 1941 года в составе Вермахта и войск СС в Советский Союз вторглись так называемые национальные легионы фюрера — десятки тысяч голландских, датских, норвежских, шведских, бельгийских и французских freiwiligen (добровольцев), одурманенных нацистской пропагандой, решивших принять участие в «крестовом походе против коммунизма».Среди них был и автор этой книги, голландец Хендрик Фертен, добровольно вступивший в войска СС и воевавший на Восточном фронте — сначала в 5-й танковой дивизии СС «Викинг», затем в голландском полку СС «Бесслейн» — с 1941 года и до последних дней войны (гарнизон крепости Бреслау, в обороне которой участвовал Фертен, сложил оружие лишь 6 мая 1941 года)
В книге рассказывается о жизни знаменитого немецкого археолога Генриха Шлимана, о раскопках Трои и других очагов микенской культуры.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Очерк об известном адвокате и политическом деятеле дореволюционной России. 10 мая 1869, Москва — 15 июня 1957, Баден, Швейцария — российский адвокат, политический деятель. Член Государственной думы II,III и IV созывов, эмигрант. .
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Если спросить врача-реаниматолога о том, почему он помнит только печальные истории, он задумается и ответит, что спасенных им жизней, конечно же, большинство… Но навечно в сердце остаются лишь те, кого ему пришлось проводить в последний путь. Спасать жизни в России – сложная и неблагодарная работа. Бесцеремонность коллег, непрофессионализм, отсутствие лекарств и оборудования, сложные погодные условия – это лишь малая часть того, с чем приходится сталкиваться рядовому медику в своей работе. Но и в самый черный час всегда остается надежда.
Любая рутинная работа может обернуться аварией, если ты вирусолог. Обезьяна, изловчившаяся укусить сквозь прутья клетки, капля, сорвавшаяся с кончика пипетки, нечаянно опрокинутая емкость с исследуемым веществом, слишком длинная игла шприца, пронзившая мышцу подопытного животного насквозь и вошедшая в руку. Что угодно может пойти не так, поэтому все, на что может надеяться вирусолог, – это собственные опыт и навыки, но даже они не всегда спасают. И на срезе иглы шприца тысячи летальных доз… Алексей – опытный исследователь-инфекционист, изучающий наводящий ужас вируса Эбола, и в инфекционном виварии его поцарапал зараженный кролик.