Я — гитарист. Воспоминания Петра Полухина - [15]

Осенью у нас с Которовичем плановые концерты в Луганске и в Донецке. Приехали в Луганск. Концерт в филармонии, а после банкет у Михайлёвых. Виктор, гобоист и композитор, его жена — Евгения, музыковед филармонии. С Виктором мы учились на одном курсе в музучилище. Он замечательно играл джаз на саксофоне.

Я на такси поехал к матери, а Богодар в гостиницу. Мать положила мне в сумку жаренную курицу, помидоры, огурцы, хлеб и две бутылки вина из винограда «Изабелла», завернув их в газету. Виноград рос у нас в саду и мать делала из него отменное вино. Бутылки ей давали соседи из приёмного пункта стеклотары. Она их мыла, проваривала кипятком, наливала вино и закрывала сухим кочаном кукурузного початка. Мать готовила еду на керогазе, который разжигала денатуратом.

Я приехал на вокзал. Было прохладно. Которович меня ожидал. Мы были одеты в кожаные пальто и кожаные кепки. Ну, точно, как агенты ЧК! Богодар похож был на Феликса Дзержинского — худой, злой, но только без бороды. Сели на лавках, напротив друг друга. Я положил футляр с гитарой на колени и начали трапезу. Съели курицу. Говорю: «Богодар, а теперь надо полирнуться». Освободив бутылки от газет, я налил стакан вина Богодару и себе. Смотрю, а у деда, который сидел на лавке напротив, глаза на лоб полезли. Повернул бутылку, а там неклейка «ДЕНАТУРАТ». Хотели угостить и деда, но он отказался.

Позже у меня состоялись концерты в Чернигове и в Нежине. Последний славится маленькими огурчиками, засоленными в банках, которые в продаже очень редко бывали — всё шло на стол правительству. В Чернигове после концерта меня пригласил к себе домой замечательный гитарный мастер Николай Ещенко, на гитаре которого я играл. Были вареники с творогом, с капустой, с картошкой и вино. От водки я отказался. Потом Николай показал свою новую мастерскую. Гитар не было, их раскупали быстро. Заказы ждали годами. Последние годы он старался не делать палисандровые гитары — у него была аллергия на палисандровую пыль, приходилось работать в противогазе.

Приехал я в Нежин на автобусе — это город в Черниговской области, концерт в нежинском педагогическом институте имени Николая Гоголя. Раньше это была гимназия высших наук, которая по уставу приравнивалась к университету. Здесь 1821—1828 учился Николай Гоголь. Над входом вделана в стену мемориальная доска, на которой сообщается, что в этих стенах учился Николай Гоголь. Несколько залов отведено под литературно- мемориальный музей Н. В. Гоголя. Концерт днём, в шестнадцать часов. В программе итальянская и испанская музыка. Когда я почувствовал, что контакт с публикой налажен и мне стало легко играть, в зал заходит преподаватель и громким голосом кричит: «Заканчивай, сейчас здесь будет собрание!». Я поднялся и говорю: «Собрание важнее концерта гитариста?». «Ты у меня поговори, — заорал он угрожающе. И это преподаватель, который должен сеять «разумное, доброе, вечное»…

Я поехал на автовокзал, хорошо, что был рейс на Киев, купил билет и скорее от этого хамства.

После этого у меня состоялось два концерта, один в Днепропетровске, а другой в Кривом Роге. В Днепропетровске меня встретил Михаил Анисимович Флейтман — гитарист и создатель гитарного дуэта. Он стал известен, как изготовитель чудесного самогона, фирменного, с наклейкой «Анисимовка шестиструйная». Преподаватель он был отличный. Его ученики очень уважали.

После Днепропетровска меня на автобусе повезли в Кривой Рог. Концерт в два часа дня в ПТУ. Вышел на сцену, сел и ожидаю, когда зал утихнет. Как я понял, что они даже не заметили меня, разговоры, смех. Я поднялся и говорю: «Ребята, прошу внимания, потерпите пятнадцать минут, я поиграю. Такая у меня работа — я не могу не играть. Я бы заплатил свои деньги, лишь бы не быть здесь, но не имею права — должен нести искусство в массы, даже если массы этого не хотят». Притихли. Я сыграл несколько пьес и ушёл переодеваться в комнату. Забегает начальник по культурно просветительской работе и орёт: «Что ты нам халтуру толкаешь? — Почему не пел?». Отвечаю: «Простудился и потерял голос». Потом, когда я был по своим делам в министерстве культуры, Виктор Комыня, с которым я учился в консерватории, а сейчас он начальник отдела по письмам, показал письмо -жалобу из Кривого Рога, о том, что я халтурщик — «не пел, а что — то брынькал».

Однажды мне позвонила музыковед из союза композиторов: «Приедет французский флейтист Ален Девенкур. Ему нужен гитарист». Меня это заинтересовало. Музыковед показала мне ноты произведений и сказала, что концерт состоится через месяц. Программа концерта была довольно насыщенной:

1. И. — С. Бах: «Соната до мажор».

2. Ф. Шуберт: «Оригинальные танцы».

3. М. Джульяни: «Большая соната ля мажор».

4. Н. Паганини: «Концертная соната ля мажор».

5. Э. Вилла- Лобос «Подношение цветов».

6. В. Буркхард: «Серенада».

7. М. Равель: «Пьеса в форме хабанеры».

8. Ж. Ибер: «Антракт».

Программа очень сложная, но у меня был опыт ансамблевой игры, и я согласился, забыв посмотреть условия контракта. Трудился, как раб на галерах, изучал партитуру сочинений, практиковался по 4 часа в день. Приехал флейтист и мы стали репетировать. Он начал мне ставить в пример гитариста Роналда Дьенса, с которым играл во Франции. Я ему возразил: «У нас три репетиции, не допускайте вольностей, играйте ритмично и всё будет окэй». Он почувствовал, что я могу его послать и уйти. Успокоился. Концерт прошёл с большим успехом. Он такого не ожидал.