Я - Джек Потрошитель? - [23]

Однако, по моим подсчетам, Таню убили в половине третьего. Раньше трех Лена не могла выйти из дому. Начиная с трех часов ночи, ей понадобится не менее 20 минут, чтобы добраться до Тани, плюс десять минут, чтобы совершить преступление. Получается половина четвертого. Поздновато для убийства, раз Таня уже час как была мертва. Но кто знает?..

Я вернул ключ Кузьминишне. Короткими перебежками выбрался за окраину квартала, где еще сохранились старые постройки. Среди невзрачных домиков отыскал серое здание "Энергосбыта" и прошел в кабинет начальника.

Глава "Энергосбыта" Евдокимов Витька — мой двоюродный брат по отцовской линии, встретил мою персону озабоченным выражением лица.

Что стряслось? — спросил он, явно озадаченный неожиданным вторжением родственничка. — Все живы-здоровы?

Я навалился на стол.

— Все в порядке, чего и тебе желаю.

Виктор старше меня на несколько лет, но отношения у нас братские. Он шутливо ударил меня кулаком в грудь и подмигнул:

— Потратился на девочек, теперь деньги нужны, да?

Я открыл рот, как для чистки зубов:

— Спасибо, пока обхожусь своими.

— Тогда не понимаю цели вашего визита, — светским тоном произнес Виктор, сверкнув золотыми коронками.

Я преувеличенно-любовно отряхнул плечо Виктора, испачканное где-то известью.

— Мне нужно поставить печать, — сказал я, раскрывая сфабрикованное удостоверение работника ГУВД.

Виктор взял книжечку, прочитал и рассмеялся:

— И ты хочешь, чтобы я на эту дрянь поставил печать "Энергосбыта"?

— Очень хочу!

— Почему бы тебе не зайти в поликлинику? Штамп "для рецептов" как нельзя лучше подойдет к этой галиматье. — Простецкое, губастое лицо Виктора с утиным носом и выпуклым лбом лучилось весельем. С издевательским сочувствием он сказал: — Ты настоящее удостоверение видел?

— Видел, ну и что? — буркнул я.

— Ничего. Милиция — серьезное государственное учреждение, их удостоверения отпечатаны типографским способом… А эту кустарщину, — Виктор, как термометр, но с пренебрежением встряхнул моим рукоделием, — первый же встречный швырнет тебе в лицо и пошлет… сам знаешь куда.

Я поджал губы:

Не пошлет. Мой контингент не вчитывается в удостоверения. "Прокатывали" же корочки "заслуженного алкоголика страны"… Поставь печать!

Виктор тряхнул соломой волос на голове.

— Тебе не кажется, что пора бы прежде объяснить назначение сего документа?

Я охотно ответил:

— Тут нет секрета. Я сейчас пишу статью. Мне нужна кое-какая информация, которую я рассчитываю выжать из людей гораздо проще с помощью удостоверения милиционера, нежели журналиста.

Виктор колебался.

— Я не стану обсуждать этичность способа, каким ты желаешь добиться цели. Ты достаточно пожил, чтобы разбираться в вопросах морали. Но если говорить о юридической стороне, то я боюсь, у тебя могут возникнуть большие неприятности за подделку документов, и твоя инфантильность в этом случае тебе не поможет.

— Чего?! — я во все глаза таращился на Виктора. — Пошел ты… Сам знаешь куда. Воспитатель выискался. Он боится за мои неприятности. — Я протянул руку за красной книжечкой. — Скажи лучше, что ты боишься за те неприятности, которые могут возникнуть у тебя, если обнаружится, что печать в удостоверении поставил ты.

— Кто?! Я боюсь?! — заорал Виктор и шмякнул в двух местах печатью.

Глава III

1

Я прибыл в ГУВД в то время, когда милицейские желудки начали усиленно перерабатывать только что съеденный обед, а их обладатели нехотя приступили к своим повседневным обязанностям. Хвостов не оказался исключением.

Меньше всего я жаждал, чтобы отыскался парень в сером свитере, однако испытал разочарование оттого, что майор торчит у себя в кабинете, а не носится по городу в поисках настоящего убийцы. Хвостов сидел и думал.

В отечественных детективах сыщики в минуту раздумий чаще всего рисуют на листках бумаги человечков, чертиков, либо чертят схемы, соединяя стрелками фамилии тех лиц, которые в той или иной степени причастны к преступлению. Мой таковым не был.

Хвостов сгорбившись сидел за столом перед разорванным на мелкие клочки листком бумаги. Он брал один квадратик, скатывал из него трубочку, из трубочки шарик и раскладывал их на столе ровными рядами. На лбу две глубокие морщины.

Я прикрыл за собой двери.

— Можно?

— Валяй, — без особого воодушевления сказал майор. — Проходи, садись. — Он подождал, когда я устроюсь на жестком стуле по другую сторону стола, и спросил: — Ну, как, проветрился?

— Готов к дальнейшей эксплуатации. — Я бы очень хотел, чтобы мой ответ прозвучал более жизнерадостно.

С кривой ухмылкой у рта майор промолвил:

— Прости, Дима. Утром я не предупредил тебя, на какого рода происшествие мы едем, но при знакомстве ты мне показался очень уж заносчивым и самоуверенным. Я решил умерить твою гордыню. Шутка, правда, вышла не из лучших.

При других обстоятельствах я бы сказал: "За такие шутки по очкам бьют", но…

— Пустяки, — сказал я, выдав нервный смешок. — Вот только в обморок грохнулся и… — я изобразил рвоту, да так удачно, что майор брезгливо отвернулся. — Перед людьми стыдно.

— Могло быть и хуже, — разделил со мной Хвостов печаль.

Что еще худшее могло стрястись с моей особой — осталось загадкой. Однако я солидно поддакнул Хвостову и перешел к сути дела.