Я - Джек Потрошитель? - [22]

— Добрый день, Кузьминишна! — заорал я, что было мочи. — Ключи от подвала дайте! — и для выразительности, протянув руку, несколько раз сжал пальцы.

Кузьминишна в течение многих лет хранила ключ от подвала. С каждым годом она теряла слух все больше, но компенсировала это за счет остроты зрения и возраставшего любопытства.

— Зачем он тебе? — крикнула она, словно я был в наушниках, и чтобы лучше расслышать ответ, открыла рот.

— Женился, теперь жить там буду! — рявкнул я, указуя на подполье. — Приходи на новоселье!

Кузьминишна хотела еще что-то сказать, но лицо "Дракулы" спасло меня от продолжения беседы. Старуха молча сунула мне ключ на веревочке и шваркнула дверью.

Под лестницей я повозился с замком, вошел в подвал. Пахнуло теплой сыростью. Было тихо и темно. Влажный гравий неприятно заскрипел под ногами, вызывая зуд в зубах. Подсвечивая зажигалкой путь, я поплутал в лабиринтах перегородок, труб, и самом дальнем, достаточно теплом углу подвала нашел подходящее место. Разгреб ногами совершенно сухой гравий, потом руками расширил лунку, достал из пакета свитер и, уложив его на дно, заровнял поверхность.

У выхода тонкая струйка горячей воды с шипением вырывалась со стыка труб. Обжигаясь, я вымыл руки и, вытирая их платком, выбрался наружу. Костюм в нескольких местах испачкался. Я затер его намокшим платком и взбежал на пятый этаж.

В 35 квартире никто на звонки не отзывался. Откликнулась 36. Из нее выползла Кудряшкина Настя, легкомысленная и пустая двадцатидвухлетняя женщина я приятными ямочками на пухлых щеках.

Настя — стюардесса. Она всегда высоко держит марку принцессы воздушного флота, но сегодня выглядит отвратно: нос распух, губы толстые, словно во рту прячет боксерскую резинку. От ее великолепия остался лишь прозрачный голубой пеньюар, яркая губная помада да тапочки с пушистыми помпончиками.

— Ромео пожаловал, — просипела Настя и чихнула. — Прости! — потом высморкалась. — Извини! — и закашлялась.

"Сейчас икнет, зевнет и издаст нехороший звук", — подумал я уныло, глядя на сопливую салфетку в руках Кудряшкиной.

— Ты чего такой бледный? — сказала Настя, торопясь придать своему голосу томность и тягучесть. — Заболел, что ли?

— Да нет как будто.

— А я вот болею ужасно. Температура тридцать восемь. — Настя не без эффекта откинула с потного лба прилипшую челку и привалилась к косяку с намерением поболтать. — Муж третий день в командировке, так и поухаживать некому.

— Сочувствую, — сказал я, равнодушно отворачиваясь, и еще раз нажал на кнопку звонка Казанцевой.

Привыкшая к всеобщему поклонению Кудряшкина злорадно фыркнула:

— А Ленку твою в больницу увезли.

— Ну да! — я сделал вид, будто потрясен известием. — Когда?

Настя, поглаживая аппетитный животик, улыбнулась.

— Вчера ночью.

Я оставил в покое бесполезный звонок, вцепился в перила и подключил к голосу бархатный тембр:

— Откуда ты знаешь?

Кудряшкина очертила тапочкой полукруг на полу.

Она заходила ко мне перед тем, как уехать.

— Ты не помнишь, который был час?

Настя нахмурила лоб.

— Кажется, три.

— Ровно в три, не позже? — я затаил дыхание.

— Ну, если быть точной, — вытянула губы трубочкой Кудряшкина, — то без пяти три. Я только приняла снотворное и уснула, — голосом изнеженной барышни продолжала Настя, — как звонок в дверь. Открываю — Казанцева, — Настя поморщилась. — Выглядела уродиной. "Прости, — говорит, — Настюша, за поздний визит". Я еще на часы посмотрела. — Настя приоткрыла дверь шире, и я увидел дорогие настенные часы в стеклянном футляре, украшенном внутри искусственными цветами. — Было без пяти три.

В носу у Насти хлюпнуло. Кудряшкина, как прищепкой уцепилась за него двумя пальцами и потянула воздух. Раздалось пение закипающего самовара.

Я ждал, что же Настя скажет дальше, но напрасно. Она молча пялила на меня глаза. Лицо у меня стало угодливым.

— Лена приходила только для того, чтобы извиниться за то, что разбудила?

Ямочки на щеках Насти поплыли к ушам.

— Нет, конечно. Она сказала: ее кладут в четырнадцатую горбольницу, и если кто ее спросит, просила передать, что она там.

Лену точно увезли в больницу?

Настя вскинула брови:

— Что значит точно?

Я смешался, соображая, как лучше объяснить, и потер шею.

— Ну, может быть, Лена сказала тебе, будто едет в больницу, а на самом деле осталась дома или поехала куда-нибудь в другое место?

Настя укоризненно покачало головой с короткой стрижкой.

— Ох уж эти мужчины, — сказала она, плутовски улыбаясь. — Все такие недоверчивые… Уехала она, уехала. Эту коровушку держал под руку врач в белом халате. Я его знаю. Довольно милый мужчина. Потом они вместе ушли. Может, зайдешь, чего мы в подъезде мерзнем?..

Я вспомнил ее верзилу мужа — тренера волейбольной команды, который сейчас, очевидно, был на сборах, и сказал, что зайду в другой раз.

"…Казанцева звонила ко мне без пятнадцати три, — думал я, спускаясь по лестнице. — Минут пять мы с ней разговаривали. Без пяти она заходит к Насте. Примерно в три я слышал звук отъезжавшей машины "скорой помощи". Все как в аптеке. — Лена не виновна… Но я никак не хотел расставаться с первой же версией. — Но, может, Лена сговорилась с Настей, и та морочит мне голову с врачом, который был якобы с Леной. Или Лена договорилась с врачом и заморочила голову Насте. А может, просто, проводив врача до машины, отказалась ехать в больницу. Вместо этого она отправилась к Тане и убила ее".