Я – человек-выстрел - [12]

Когда я переходил в «Ливерпуль», Бруно переживал непростые времена после операции на плече, которая прошла далеко не гладко. По его словам, «он возносился в небеса, а потом возвращался обратно» – настолько тяжело она прошла. Сейчас он шутит об этом, но тогда все было очень серьезно. Попала инфекция, и из-за осложнений он был в большой опасности.

Бруно знает меня так же хорошо, как и любого другого футболиста. Когда я спрашиваю его: «Видел, какой мяч я забил?», он отвечает: «Успокойся, парень, я помню, кем ты был в свою первую неделю в Голландии». Он до сих пор пишет мне сообщения время от времени: «Надо было сильнее крутить мяч на том штрафном». Еще я многое узнал от него об Уругвае, поскольку, уехав из Сальто в таком юном возрасте, я вырос в Монтевидео, а поскольку он жил в Серро-Ларго, то знал о провинции гораздо больше. Так мы с Софи многое узнали о людях вне столицы.

В футболе непросто найти настоящих друзей, но Бруно определенно один из них. Он до сих пор относится ко мне так же, как в тот первый день в Гронингене, и мне это нравится. Я ценю дружбу, начавшуюся еще тогда, когда я только начинал делать себе имя в футболе.

Голландский футбол восхитителен. Игры были захватывающими, стадионы – замечательными, и со временем я стал находить свое место на поле. Правда, сперва у нас с тренером произошел серьезный конфликт. Был сентябрь 2006-го. Мы играли в отборочном раунде Кубка УЕФА и в первом матче проиграли «Партизану» со счетом 4: 2. Я вышел со скамейки в последние 15 минут и забил. В ответном матче я появился в стартовом составе, но при счете 0:0 в середине второго тайма Янс меня заменил. Мы едва не вылетели из турнира. Я покидал поле, мягко говоря, не в настроении. Я не люблю, когда меня заменяют, и к тому же шел дождь. Тогда я еще не знал голландских привычек, что нужно пожать тренеру руку, уходя с поля. Я показал ему жест, которым дал понять: «Я не собираюсь подавать тебе руку». Озлобленный, я вскинул руку вверх. В ярости он швырнул свой зонтик в ответ на мое неуважение и сломал его.

Таким образом, я был виноват, что счет был 0: 0, что зонтик сломался, и, наверное, в том, что шел дождь, тоже была моя вина.

Наши разногласия всех расстроили, но мне не пришлось долго ждать, чтобы искупить свою вину. На следующих выходных мы встречались с «Витессом», и мы побеждали со счетом 1: 0, пока они не перевернули игру до счета 1: 3. Мы отыграли гол на 82-й минуте – я заработал пенальти. Я забил следующий мяч, сравняв счет, когда до конца матча оставалась минута, и, казалось, мы заработали свое очко, но все только начиналось. В добавленное время после навеса с правой стороны поля кто-то передал мне мяч головой вдоль вратарской линии. Касанием я обманул защитника и голкипера и левой ногой отправил мяч под перекладину. Этот гол стал победным. Стадион сходил с ума.

В Гронингене была традиция после каждой победы делать круг почета, аплодируя болельщикам. Мы играли дома, это был мой лучший матч с момента перехода двумя месяцами ранее, и когда фанаты праздновали победу, а все камеры были направлены на меня, Янс подошел и отдал мне свой зонтик. Все помнили о том, что произошло неделю назад, и обсуждали тот инцидент перед игрой. Свой круг почета я продолжил с сияющей улыбкой на лице и тренерским зонтиком в руках.

После игры у команды был ужин, на котором были руководители клуба, приезжавшие за мной в Уругвай, признались Бруно Сильве, что они наконец вздохнули с облегчением. Наконец деньги, вложенные в меня, начали окупаться. Они пошли на большой риск, и теперь он постепенно стал оправдываться. Не забывайте – они видели меня только на одной игре в Уругвае. Тот матч с зонтиком все изменил. Я стал больше играть, все были нами довольны, а мы были довольны нашей новой жизнью. Те дни, когда я, не набрав форму, оставался вне состава, прошли. Болельщики «Гронингена» очень тепло ко мне относились, и теперь я давал им повод для улыбок.

Что касается того, что происходило за пределами футбольного поля, то я стал изучать язык, чтобы еще глубже интегрироваться в голландский футбол. На поле мне пришлось освоить кое-что непривычное – не падать на поле в штрафной площади при малейшем касании.

В Уругвае другой футбол. Там, если меня трогали, я падал, и все это принимали как должное. Это было ожидаемо. Сперва в Голландии я зарабатывал пенальти, которые на самом деле таковыми не являлись. Но затем судьи перестали назначать пенальти тогда, когда следовало бы. То же самое повторилось, когда я переехал в Англию. Я не пытался «нырнуть», придумав фол; скорее, я просто падал всякий раз, почувствовав малейшее касание. Я учился адаптироваться, и обучение продолжилось в Премьер-лиге. Мне пришлось смириться: тренер даже попросил Бруно поговорить со мной, что мне нельзя постоянно «нырять» и спорить с судьями так часто. Там так было не принято. Мои привычки отличались от тех, которые были там заведены.

Я начал изучать голландский, чтобы общаться на тренировках, поскольку сами голландцы очень это ценили. Я давал интервью на голландском. Им было не важно, хорошо у меня получается или нет, – они ценили мои старания. Возможно, мне стоило учить английский, а не голландский, как делало большинство иностранных игроков, особенно в крупных городах. Это помогло бы мне разрешать некоторые ситуации в будущем, с которыми я столкнулся позже в Ливерпуле. Но я выбрал голландский, и даже сейчас приятно удивить голландца, который и представить не мог, что я буду говорить на его языке.