Я был Цицероном - [5]

Мистер Баск был очень энергичный, трудолюбивый человек. Он приносил домой из посольства документы и по вечерам работал с ними.

Вскоре мне удалось узнать, где он хранил их. Однажды Баска неожиданно вызвали на службу, и он, вероятно в спешке, сунул документы, которые читал, в ящик письменного стола, намереваясь запереть его на ключ. Как правило, он был очень аккуратен в таких делах, но на этот раз его что-то отвлекло, и он забыл запереть стол. Обычно, когда мистера Баска не было дома, я заходил в его кабинет, чтобы посмотреть, не оставил ли он случайно чего-нибудь. В этот раз я машинально дернул ящик стола — и, к моему удивлению, он открылся. Там лежали документы. Я быстро сунул их под пиджак. Едва я успел это сделать, как в комнату вошел мистер Баск.

— Не звонили ив Стамбула? — спросил он. (В то время миссис Баск находилась в американском госпитале в Стамбуле, ожидая ребенка.)

— Нет, месье. — Я позволил себе улыбнуться: — Понимаю вас, месье. Я ведь отец четверых детей. Это всегда очень…

Он не заметил моего сочувствия.

— Вы закончили ремонт центрального отопления?

— Нет еще, месье.

— Надеюсь, это не займет много времени?

— Нет, месье, — ответил я.

Я спустился в подвал, где была установлена отопительная система, и внимательно прочел документы.

Я никогда не интересовался политикой. Моя прежняя работа каваса сделала меня безразличным к сильным людям, которые входили в посольства и выходили из них. В конце концов, это были только люди. Но когда события развивались неблагоприятно, они старались сделать все, чтобы это никак не отразилось на них.

Я ударил по трубе молотком, и звук удара разнесся по дому. Теперь никто не мог подумать, что я не работаю.

Я разложил документы перед собой. Это были телеграммы, отправленные и полученные английским посольством. Они дали мне ясное представление о том, в какую игру была вовлечена Турция.

Я читал высказывания Черчилля. По его мнению, пе было никакого сомнения в том, что Турция хочет быть в числе победителей; и в том, что союзники выиграют эту войну, Черчилль не сомневался. Но турки все еще боятся немцев и не хотят вступать в войну. Поэтому, дескать, нужно приложить все усилия к тому, чтобы убедить Турцию вступить в войну следующей весной.

Такова была точка зрения Черчилля. Я с ожесточением несколько раз ударил по трубе. Черчилль, конечно, мог предвидеть, как будут развиваться- мировые события. У меня же была одна перспектива — валяться в грязном окопе.

Союзники хотели (я узнал это также из документов), чтобы турки построили для них на своей территории ряд аэродромов. В Турцию должен был хлынуть поток оружия и военных материалов. «Следует подобрать специалистов, которые научили бы турок пользоваться оружием и боевой техникой».

Для начала, подумал я, было бы неплохо, если бы они прислали слесаря-водопроводчика, чтобы первый секретарь английского посольства не Полагался в этом деле на такого невежду, как я.

Я узнал о планах открытия пути в Черное море для прямого сообщения с русскими на их южном фланге. Румынские нефтеносные районы могли подвергнуться ожесточенной бомбардировке с аэродромов в Турции, и тогда добыча нефти в Плоешти была бы поставлена под угрозу.

Я отложил чтение планов союзников в Турции и закончил ремонт отопительной системы. Затем прочел документ, касающийся конференции в Адане. Черчилль в течение двух дней в специальном вагоне вел переговоры с турецким президентом Иненю. Конечно, совершенно секретно. Из этого документа явствовало, что русские одерживали над немцами одну победу за другой, а союзники успешно действовали против немцев в Африке. Но вот что (так сказал Черчилль президенту Иненю) угрожало Турции. Немцы придерживались своей традиционной политики «Дранг нах Остен». Они вынуждены защищать свои источники снабжения нефтью и поэтому могут решиться на вторжение в Турцию, которая поэтому должна быть вооружена и готова защищать себя. Я также прочитал ответ президента Иненю. Он говорил о политической обстановке, которая, по его мнению, могла сложиться в мире после войны.

Начитавшись всех этих документов, я пришел к выводу, что для нас, турок, было бы плохо оказаться вовлеченными в эту войну в качестве партнеров англичан или же в качестве жертвы немцев. Несколько минут я напряженно думал, как мне поступить. Если я передам английские планы немцам, то последние смогут упредить союзников, не тратя сил и средств на вторжение в Турцию, а Турция, увидев, что действия англичан упреждены немцами, не решится вступить в войну на стороне союзников. Таким образом, я мог бы помочь своей стране сохранить нейтралитет.

Я собрал инструменты, спрятал документы под полой пиджака и почувствовал себя непризнанным центром мира, находящегося в состоянии войны.

Я поднялся наверх. Мистер Баск вышел из кабинета. Он посмотрел на меня — и я почувствовал, как сильно бьется мое сердце. С трудом заставил я себя скрыть волнение и сказал:

— Отопительная система в порядке… Он не дал мне закончить фразу:

— Мне только что позвонили из Стамбула. Можете поздравить меня с дочкой.

Я поклонился и, улыбнувшись, сказал:

— Разрешите сердечно поздравить вас, месье.