«Я буду жить до старости, до славы…». Борис Корнилов - [92]
Уважаемый Михаил Петрович!
Большое спасибо за «Лесной пожар», который я вчера получила.
Сегодня получила Вашу телеграмму и думаю, что рукопись сдавать не стоит.
Очевидно, для меня эта тетрадка представляет большую ценность, чем для Пушкинского Дома, вне зависимости, опубликованы ли стихи, написанные в ней, или нет.
Совершенно искренне пишу Вам, что если бы мне предложили купить тетрадки с рукописями Б<ориса> П<етровича>, то я бы приобрела их по значительно более высокой цене. Одно я обещаю, что после меня эти рукописи попадут в Пушкинский Дом, а пока я их решила оставить.
Не сердитесь на меня, милый Михаил Петрович, что столько волнений и труда доставила Вам эта затея.
Но даю Вам честное слово, что сдать в Пушкинский Дом я согласилась не ради денег, а только из уверенности, что они представляют ценность для Дома, нужны для работы и т. д. Судя же по телеграмме, большой ценности они не имеют, т. к. были опубликованы, следовательно, я с чистой совестью заберу их обратно к себе, без малейшего ущерба для кого-то бы ни было.
В другой тетрадке Б<ориса> П<етровича> имеются неопубликованные стихотвор<ения>, но там есть личные записи его, и поэтому ее я не предлагаю.
На днях перепишу «Ты как рыба выплываешь с этого…», что еще прислать Вам? Есть ли у Вас «Все мы гордые, мы, крестьяне, дети сельских учителей…»?[518] У меня это стихотв<орение> забрала в прошлом году Довлатова.
Пишите, искренне уважающая Вас
Людмила Григорьевна.
Глубокоуважаемая
Людмила Григорьевна!
Получил Ваше письмо, а Вы, вероятно, мое. Был в Пушкинском Доме, хотел взять обратно рукопись, показал ваше письмо. Марфа Ивановна[519], милая, добрая женщина, за это время снова собрала комиссию (не всю), и переоценили рукопись, дав самое высшее, поставив в один ряд с оценкой Есенина. Я там ругался задним числом, говорил обидные для них вещи, кричал: «Бойтесь пушкинистов». Оказывается, многие из них не знают, что это из стихотворения Маяковского, посвященного Пушкину[520], — но Марфа Ивановна не виновата, она только технический исполнитель, секретарь Рукописного отдела. Молодые сотрудники Пушкинского Дома, знающие и любящие поэзию Корнилова, малочисленны по отношению к старшему поколению ученых, занимающихся 17–18—19 веками. Стихов Корнилова они не читали и не знают. Марфа Ивановна рукопись мне не вернула — она сегодня напишет Вам письмо. Я не собираюсь оказывать в данном вопросе на Вас какое-либо давление, окончательно решайте сами. Но как бы поступил я? Безусловно, оставил в Пушкинском Доме. Тем более что есть отдельные молодые, только начинающие свою научную деятельность люди, которые занимаются вопросами советской поэзии, более того, я думаю, что кого-нибудь из них я просто натолкну на большую монографического плана статью о Корнилове. Но еще раз повторяю, что этими строками я не хочу оказывать на Вас какого-либо давления. Но лично я в этом вопросе как-то оказался, образно выражаясь, — между молотом и наковальней. Но с Пушкинским Домом мне детей не крестить, решайте, как подсказывает сердце.
Вчера имел честь разговаривать с товарищем из Горького, тем самым, который собирается писать о Корнилове[521]. Он был у Прокофьева, у Решетова, у Левоневского[522]. Прокофьев послал его ко мне. Это, на мой взгляд, во многом наивный парень, не представляющий себе, насколько трудно написать то, что он задумал, но до фанатизма влюбленный в стихи Бориса Петровича.
К литературе он имеет весьма незначительное отношение, пишет рецензии на пьесы, поставленные в театрах Горького. У него командировка из Союза писателей, подписанная Кочиным, автором романов «Девки», «Парни», который недавно вернулся из ссылки[523]. Уже тот факт, что он честно мне сказал (а бывает иное!), что он не литератор, а электротехник, но сейчас переходит на постоянную работу в газету, — говорит о его честности. Мне нравится его невероятная активность и любознательность, однако не навязчивая любознательность. Держится он скромно, немного застенчив, порой робок. Семеновский период жизни Корнилова он написал, и это будут печатать в горьковском альманахе[524], но мне кажется, что поднять все творчество Корнилова он не сможет. Я постараюсь направить его усилия в том направлении, чтобы он просто написал обстоятельную статью или небольшую брошюру для местного издательства 2–3 листа, не больше, с тем, однако, чтобы до появления ее в печати эта работа была прислана в литературную Комиссию по наследию Корнилова. Все, что в моих силах, — я ему помогу. Он был у меня дома, ахал при виде большого количества книг, я ему показывал кое-что из своего личного собрания, визитные карточки Чехова и Короленко, фотографию Федора Шаляпина с автографом, показал ему письма наших современников, Шишкова, Гладкова, Форш, Федина, Каверина[525], все это производило на него очень сильное впечатление. Но не знаю, еще раз повторяю, сможет ли он при всей его любви к стихам Корнилова написать, одного желания, как известно, мало.
Пришлите мне: «Все мы гордые…». И все, что есть, перепишите и пришлите, если Вам позволит здоровье, а я со своей стороны, когда освобожусь, и буду заниматься однотомником, и вести поиски по всем журналам и газетам, что мне в свое время не удалось полностью осуществить, — пришлю Вам. Помню, писал Вам относительно стихотворения «Зоосад», было такое или нет, Вы мне не ответили. Пришлите все, что не опубликовано, опубликуем с заметкой о том, что Вы любезно это предоставили. Ну, я заболтался и утомил Вас.
Ольгу Берггольц называли «ленинградской Мадонной», она была «голосом Города» почти все девятьсот блокадных дней. «В истории Ленинградской эпопеи она стала символом, воплощением героизма блокадной трагедии. Ее чтили, как чтут блаженных, святых» (Д. Гранин). По дневникам, прозе и стихам О. Берггольц, проследив перипетии судьбы поэта, можно понять, что происходило с нашей страной в довоенные, военные и послевоенные годы.Берггольц — поэт огромной лирической и гражданской силы. Своей судьбой она дает невероятный пример патриотизма — понятия, так дискредитированного в наше время.К столетию поэта издательство «Азбука» подготовило книгу «Ольга.
Выпуск роман-газеты посвящён 25-летию Победы. Сборник содержит рассказы писателей СССР, посвящённых событиям Великой Отечественной войны — на фронте и в тылу.
Михаил Светлов стал легендарным еще при жизни – не только поэтом, написавшим «Гренаду» и «Каховку», но и человеком: его шутки и афоризмы передавались из уст в уста. О встречах с ним, о его поступках рассказывали друг другу. У него было множество друзей – старых и молодых. Среди них были люди самых различных профессий – писатели и художники, актеры и военные. Светлов всегда жил одной жизнью со своей страной, разделял с ней радость и горе. Страницы воспоминаний о нем доносят до читателя дыхание гражданской войны, незабываемые двадцатые годы, тревоги дней войны Отечественной, отзвуки послевоенной эпохи.
Автор: В одну из очень холодных январских ночей сорок второго года – кажется на третий день после того, как радио перестало работать почти во всех районах Ленинграда, – в радиокомитете, в общежитии литературного отдела была задумана книга «Говорит Ленинград». …Книга «Говорит Ленинград» не была составлена. Вместо нее к годовщине разгрома немцев под Ленинградом в 1945 году был создан радиофильм «Девятьсот дней» – фильм, где нет изображения, но есть только звук, и звук этот достигает временами почти зрительной силы… …Я сказала, что радиофильм «Девятьсот дней» создан вместо книги «Говорит Ленинград», – я неправильно сказала.
Ольга Берггольц (1910–1975) – тонкий лирик и поэт гражданского темперамента, широко известная знаменитыми стихотворениями, созданными ею в блокадном Ленинграде. Ранние стихотворения проникнуты светлым жизнеутверждающим началом, искренностью, любовью к жизни. В годы репрессий, в конце 30-х, оказалась по ложному обвинению в тюрьме. Этот страшный период отражен в тюремных стихотворениях, вошедших в этот сборник. Невероятная поэтическая сила О. Берггольц проявилась в период тяжелейших испытаний, выпавших на долю народа, страны, – во время Великой Отечественной войны.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.