Я буду летать! - [15]

В своих документальных очерках он называет выпускников школы ее питомцами, воспитанниками.

Выпуск Хабаровской школы

Я горжусь этим. Горжусь, что в таких условиях мы работали в полную силу. Учлеты благодарили меня прежде всего за то, что я учила их «преодолевать трудности». (Помните надпись на книге Распоповой?) Горжусь, тем, что мои воспитанники смогли развернуть дело подготовки авиаторов по всему Дальнему Востоку: «Аэроклубы были открыты также в Уссурийске, Владивостоке, Благовещенске, Комсомольске-на-Амуре. И всюду инструкторами были питомцы Хабаровской школы пилотов».

В Европе уже полыхал пожар Второй мировой войны. «11 июня 1941 года правительство поставило задачу: дать авиации 25 тысяч авиаторов. Вот когда понадобился опыт организации работы аэроклубов, а главное те кадры, которые уже прошли обучение! Питомцы З. П. Кокориной подготовили сотни летчиков, которые в годы Великой Отечественной войны показали чудеса героизма».

Война подтвердила поразительную своевременность осовиахимовского движения в стране. В Осовиахиме нашла свое реальное воплощение идея общественной подготовки авиационных кадров в системе аэроклубов. И аэроклубы явились теми очагами, где было достигнуто то, что не удалось в системе ВВС РККА – подготовка женских авиационных кадров всех видов: летчиц, планеристок, парашютисток. Ведь не случайно, что все женские мировые рекорды поставлены в СССР, поставлены летчицами, планеристками и парашютистками, окончившими аэроклубы и авиашколы Осовиахима. Достаточно вспомнить имена Валентины Гризодубовой или Марины Расковой. 19 июня 1929 г. ЦС Осовиахима принял постановление о роли женщин в деле обороны страны.

Естественно, что в летной школе Хабаровска, которой руководила женщина-военлет, уже во втором наборе появились курсантки-девушки.

Вот имена первых выпускниц: Дуся Усольцева, Нина Распопова, Алия Гордиенко, Ольга Малышева, Нина Кирюхина. 1932 г.

В школе гражданской авиации у курсантов не было военной формы. Это мы с девочками придумали такую «форму» – строгая черная водолазка летом и свитер с высоким воротником зимой. А короткая стрижка – по образцу прически времен моей молодости. Теперь у меня – солидного начальника Авиашколы – была другая прическа. На фотографии того же года это видно, даже если она скрыта головным убором.

Вряд ли случайна и другая особенность школы: обучение курсантов полетам и на военных самолетах.

В 1932 году впервые в условиях общественной организации Осовиахима были выпущены пилоты, овладевшие военными самолетами.

ЦС Осовиахима я была награждена высшей наградой Осовиахима «За активную оборонную работу»: «Тов. Кокорина З. П. награждается за умелое руководство Хабаровской летной школой, безаварийность, высокое морально-политическое состояние школы, развитие соцсоревнования и ударничества всем составом школы» Всего такую награду Осовиахима в стране получили пять человек.

Учлеты-женщины

Портрет 1932 г.

Педагогическая деятельность – непосредственная подготовка авиаторов высшей квалификации – доставляла мне радость и удовлетворение. Горжусь, что работа эта получила достойную оценку: «Десятки летчиков, воспитанников Кокориной с глубокой благодарностью вспоминают своего волевого, умелого и душевного инструктора».

Обучение на военном самолете прошли и все учлеты-женщины. Позже они летали на боевых самолетах в Отечественную войну. Право первой военной летчицы Зинаиды Кокориной быть инструктором школы Воздушного боя уже не взывало сомнения. В будущих сражениях ученицы школы Нина Распопова и Лариса Литвинова были удостоены звания Героя Советского Союза.

Опыт и соединение качеств педагога-авиатора и военного летчика особенно требовались в работе новых школ. Гражданские добровольные осовиахимовские школы быстро переходили на программы военных школ и я получила назначение на должность старшего инспектора, затем заместителя начальника Авиаотдела ЦС Осовиахима.

Гибкая и многопрофильная система Осовиахима обеспечила небывалый взлет советской авиации. Масштабно организованные противниками советской власти репрессии 1937 года уничтожили почти все руководство Осовиахима. Сначала от меня – ведущего сотрудника ЦС – требовали компрометирующих показаний на действия всей организации. Попытка провокации была явной. Я обращалась с объяснениями-протестом в разные инстанции вплоть до партколлегии при ЦК ВКП(б), но ответа не было: маховик репрессий 1937 года уже работал бесперебойно. В конце 1937 года я была исключена из партии за связь с врагами народа, а в мае 1938 года арестована.

Одним из «доказательств вины» был тот факт что на партработу в Киргизию я была направлена по представлению ЦК Осовиахима и приехала туда в 1935 году вместе с Морисом Львовичем Белоцким, который был назначен секретарем ЦК ВКП(б) Киргизии.

Глава 5 В Киргизии

Собственно говоря, предлагая мне длительную командировку в Киргизию, Белоцкий хотел помочь мне решить жизненно важную для меня проблему: у сына и дочери диагностировали признаки туберкулеза – наследственной болезни семьи. Климатические условия, санатории Киргизии были рекомендованы врачами. Врачи оказались правы: болезнь отступила. Я в эти годы была на партийной работе – зав. орг. отделом ЦК ВКП(б) Киргизии.