Я боюсь мошек - [2]

Она грустно улыбнулась. Машинист, наконец, сообразил, что пора отправляться. Фонтан пара… Лязг железа, белый платок в постаревшей руке… И на перроне остался лишь бедняга Сан-Антонио…

Я встряхнулся и побежал сдавать билет. Потом схватил такси и отправился в нашу контору.

* * *

Я столкнулся с Берюрье, когда он выходил из кафе напротив. От его шлепка по спине мои легкие едва не выскочили наружу.

— Ну что, прощай отпуск?

Я с удовольствием придушил бы его.

— Отложил до тех пор, когда на твоей шкуре появятся складки, толстяк!

Не выказывая признаков раздражения, Берюрье стащил с головы кусок заплесневелого фетра, заменявший ему шляпу. Только теперь я заметил, что он острижен наголо. Это придало ему сходство с самым нефотогеничным из всех поросят.

— Ты выкорчевал лес на макушке, Берю?

— Это штучки нашего приятеля парикмахера…

— Любовника твоей жены?

— Да. Я имел несчастье пойти стричься первого апреля… Ему захотелось пошутить!

— До чего мы дойдем, если все цирюльники будут позволять себе первоапрельские шутки! — вздохнул я.

Болтая, мы переступили порог нашей конторы.

— Заметь, — пробурчал толстяк, вероятно, чтобы утешиться, — это способствует росту волос.

— С этой стороны тебе нечего бояться: никто еще не видел лысого быка!

— К тому же, говорят, что это модно… Сейчас все стригутся под Жюля Брюмера…

— Под Юла Бриннера[3], толстяк!

— Прости, я так и не научился болтать по-английски.

Мы расстались перед кабинетом шефа. Я оставил свой чемодан в приемной и вошел к Старику.

Великий босс ожидал меня, сложив руки за спиной. Он явно потерял самообладание, и его лоб цвета слоновой кости был в морщинах, наводя на мысль о мехах аккордеона.

Он встретил меня гримасой, которая могла показаться улыбкой только тому, кто видел ее в кривом зеркале.

— Очень мило с вашей стороны, Сан-Антонио…

Я сделал подобающий случаю курбет и ждал.

— Садитесь!

Я водрузил на стул предназначенную для этого часть тела, скрестив ноги, руки и пальцы под взглядом Старика.

— Сан-Антонио! Я вызвал вас потому, что произошло нечто сногсшибательное. Дело, которое я вам поручаю, не имеет аналогов в анналах наших служб! Говоря это, поверьте, я взвешиваю свои слова!

Я знал, что речь шефа изобилует превосходными степенями, однако чрезмерность эпитета пробудила мое любопытство.

— Вы знакомы с Жаном Ларье?

Я прикрыл глаза и под опущенными шторами ресниц представил физиономию этого парня. Перед моим мысленным взором предстал высокий блондин с резкими чертами лица и ясными глазами.

— Конечно, шеф… Это один из ваших агентов в Восточной Германии?

— Именно. И очень хороший…

— Я много слышал о нем. Кажется, это действительно стоящий парень.

— С ним произошло нечто необычайное… Страшная история.

Прекрасно. Он, наконец, начал рассказ, и я ждал продолжения.

— Ларье стало известно, что в какой-то лаборатории в районе Бреслау ведутся работы над биологическим оружием устрашающей силы. Как только он сообщил мне об этом, я, согласовав дело с Интелидженс сервис, приказал ему любой ценой достать подробную информацию об этом оружии и лаборатории, где оно разрабатывается.

Он взялся за это дело со всем рвением, на какое был способен. Ему удалось не только установить, где находится лаборатория, но и проникнуть в нее… Это была работа высокого класса… Ларье завладел ампулой с образцом яда, изготавливаемого в этом таинственном здании. К несчастью, когда — он прыгал со стены, ампула, которую он положил в карман рубашки, разбилась, и стекло слегка порезало ему грудь. Зеленая жидкость, которая была в ней, разлилась… Ларье смог доставить мне для анализа только свою рубашку…

Старик остановился, чтобы перевести дыхание и смахнуть рукой пот со лба.

— И что же? — настаивал я, умирая от любопытства.

— С этого момента, Сан-Антонио, мы переходим в область фантастики… Все, кто коснулся этой рубашки или приблизился к Ларье, умерли!

Он снова замолчал. Впрочем, он мог позволить себе минуту молчания. Он мог бы даже начать решать кроссворд, если бы ему этого хотелось: я был изумлен.

Я не мог встать со стула, как впавший в прострацию пьянчуга.

— Они умерли! — повторил я, как будто пытаясь проникнуть в глубинный смысл этого слова.

— Вот именно. Рубашку передали в биологическую лабораторию. Врач, приступивший к анализу, два его ассистента и служитель, который распаковал пакет, умерли в течение восьми часов после того, как прикоснулись к испачканной рубашке.

— Это невозможно!

— К несчастью, это именно так. Более того, четырнадцать человек, приближавшихся к Ларье, умерли при подобных же обстоятельствах и в эти же сроки… Четырнадцать! Если к ним прибавить четырех из лаборатории, число жертв составляет восемнадцать…

— Он заразен?

— И еще как!

— А как он себя чувствует?

— Он? Неплохо, хотя в это и трудно поверить… Он лишь носит в себе смертельные бациллы, о природе которых теряются в догадках наши лучшие ученые. Я привлек к этому делу светил из Америки, Англии, Швеции… Никто из них так и не смог объяснить происходящее… Выяснилось лишь, что умирают те, кто приближается к Ларье ближе, чем на десять метров. Непосредственной причиной смерти является удушье. Зараженные начинают обильно потеть, дрожать, стучать зубами и через короткое время впадают в кому. Первые симптомы заболевания проявляются приблизительно через два часа после проникновения в опасную зону…