Я беду от тебя отведу - [43]
Я так сильно увлеклась этими «шалостями», что чуть не проехала свою станцию, и выпрыгнула из поезда в самый последний момент.
Экзамен принимали трое преподавателей. Молодая женщина с несчастным, даже трагическим лицом, и два профессора — оба лысые и в очках. На этом их сходство заканчивалось. В остальном они довольно сильно различались. Один из них был пожилой мужчина добродушного вида, с седыми усами и небольшой аккуратной бородкой, второй — помоложе первого, гладковыбритый, нервный тип, худой как смерть. В аудиторию запустили сразу человек двадцать. Первые зашедшие абитуриенты торопливо стали занимать места как можно дальше от стола преподавателей, но поскольку у меня всё равно не было никаких шпаргалок, то смысла мне скрываться не было, и я уселась прямо напротив экзаменаторов.
— Шпаргалки, мобильные — мне на стол. При себе иметь только ручку и чистый листок бумаги, — предупредил худой преподаватель. — Если замечу, что кто-то списывает или как-то ещё пытается мухлевать, — тот будет немедленно и беспощадно удалён с экзамена. — Голос у него был вкрадчивый и крайне неприятный.
Ребята с бледными, напряжёнными лицами по очереди подходили и тянули билеты.
Мне достался билет?13. На секунду моё сердце дрогнуло, но прочитав вопросы, я пожала плечами: в общем-то, ничего сложного, и ни к чему все эти глупые суеверия…
Тридцать минут на всё про всё. Я могла бы ничего и не писать, но решила не идти первой, а понаблюдать, как будут отвечать другие.
Женщина-преподаватель не казалась ни доброй, ни злой — скорее никакой. Её лицо покрывала смертельная усталость, которую усиливали большие чёрные синяки под глазами, выдававшие в ней не выспавшегося человека. Она спрашивала кратко и по существу. Очевидно, ей нестерпимо хотелось, чтобы экзамен побыстрее закончился и можно было уйти домой. Возможно, дома у неё находился маленький ребёнок или кто-то болел из родственников.
Внешность пожилого преподавателя вызвала в моём воображении образ профессора Преображенского из «Собачьего сердца» Булгакова. Я заметила, что он почти всем ставил положительные оценки. «Лысый, в очках…» — вспомнила я странное напутствие Мисс Магды. Наверное, мне к нему и надо.
Второй — тот, что помоложе, — был поразительно похож на Кощея Бессмертного. Желчный, нервный и, вероятно, очень жестокий. Я успела поставить ему несколько неутешительных диагнозов. Например, невралгия тройничного нерва, практически не поддающаяся лечению. Наверняка он страдал сильными головными болями. Плюс печень и поджелудочная — в довольно плачевном состоянии. Троих абитуриентов, едва начав слушать, он тут же забраковал и отправил восвояси с оценкой «неудовлетворительно». Никто не хотел к нему садиться; тогда он брал список и начинал вызывать насильно.
— Антонов Виталий здесь? — позвал он очередную «жертву».
Парень, сидевший рядом со мной, вздрогнул как от удара током и поднял голову. На секунду я встретилась с ним взглядом: в его глазах была такая невыносимая тоска, будто его вызывали на расстрел. Он стал медленно подниматься, но тут же упал обратно на стул, словно силы покинули его.
— Я сейчас… ещё немного… надо дописать, — пробормотал он дрожащим голосом.
— Что вы там лепечете? Ваше время вышло, садитесь!
В этот момент у «Преображенского» встала девушка и со счастливым выражением лица упорхнула прочь, неся двумя пальчиками свой экзаменационный лист.
Я толкнула ногой под столом Антонова и быстро показала ему глазами на освободившееся место.
— Таак… — угрожающе начал «Кощей».
Неожиданно я выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза.
— Готовы, девушка? — садистски улыбаясь тонкогубым ртом, спросил он.
— Я? — испуганно переспросила я.
— Вы, вы. Ну а что тянуть-то? Садитесь, перед смертью всё равно не надышишься.
Я снова посмотрела на него. В конце концов, он тоже лысый и в очках…
— Да, я готова, — услышала я свой обречённый голос.
Я быстро встала, взяла свой экзаменационный лист и отправилась к «Кощею», как овца на заклание, сопровождаемая сочувственными взглядами со всех сторон. В проходе я едва не столкнулась с Виталием Антоновым, который вдруг неожиданно обрёл силы и резво вскочил, чуть не перевернув стул, поскольку с задних рядов уже начали подниматься желающие оказаться у «профессора Преображенского».
— Присаживайтесь, что вы на меня так смотрите, словно я монстр какой-то? — «Кощей» постучал рукой по стулу рядом с собой, приглашая меня садиться. За толстыми линзами очков он был похож на большого богомола, собирающегося плотно пообедать.
— Да нет… Вроде я на вас нормально смотрю… — растерянно пробормотала я.
— Отлично, отлично! Ну? Что у вас тут? Давайте-давайте — только поживее. Не видите, что ли? Здесь же очередь из страждущих отвечать!
— Эээ… вот… — я положила перед ним свой билет.
— Итак, билет номер тринадцать. Ну что ж, прекрасное число, — он зловеще оскалился и отложил билет в сторону, перевернув его «лицом вниз».
— Я не спрашиваю по билету, — заявил он. — Меньше всего меня интересует пищеварительная система кольчатых червей и половой цикл папоротников. Поэтому отвечайте сходу: что находится под малым крылом клиновидной кости человека? А?
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.