Я - алкаш - [7]
Я достал из-под подушки бутылку, но тут в дверь комнаты постучали, и заветная ёмкость опять была спрятана. Стучать в дверь – такую моду жена взяла недавно, вероятно хотела подчеркнуть, что мы только соседи. Соблюдя глупый ритуал, жена заглянула в мои апартаменты, к моему разочарованию она была трезва и даже пыталась изобразить улыбку.
- Никулин, - и обращение по фамилии было из той же оперы, что и стук в дверь, - ты сможешь завтра встретить Г.Ф.?
- Ба! Подружка приезжает!
- Да. А мне надо быть на рынке с утра, - жена, немного подумав, всё же вошла в комнату и прикрыла дверь. В ночной рубашке супруга выглядела неплохо, и мне даже чего-то захотелось. Я стал пытаться смотреть на жену как на незнакомую женщину. Получалось плохо.
- Ну, так сможешь или нет? Денег я на проезд оставлю, - ей было явно неуютно под моим взглядом.
- Может, трахнемся, - скромно предложил я.
- Зачем это? – жена усмехнулась и одёрнула ночнушку.
- Ну, так, по старой памяти, - я откинулся на спинку дивана и сложил руки на груди, - «Сказать, что ли про плёнку? А ладно, оставим этот козырь про запас!».
- Ни к чему это, - ничего неподозревающей женщине надоело стоять, и она присела на краешек разваливающегося кресла. - Телевизор включи, там по «первому» твоё любимое «Собачье сердце» идёт.
Я потянулся к телевизору на тумбочке и включил этот давно отслуживший своё агрегат, без особой надежды, что он заработает. Старый ламповый черно-белый аппарат функционировал, только когда ему этого хотелось. Вот и теперь после нескольких минут разогрева – жена тем временем обводила тоскливым взглядом обшарпанные стены моего жилища, украшенные посеревшими плакатами времён Олимпиады-80 и фотографией актрисы Рэкел Уэлч, – телевизор всё-таки соизволил заработать. Звук был, а вот об изображении можно было только догадываться. Но мне в этом фильме нравились сами тексты неподражаемого Михаила Афанасиевича. Как я быстро догадался, была моя любимая сцена обеда, после того как Шариков устроил в профессорской квартире погром, гоняясь за кошкой.
- Ладно, встречу, - я решил больше не мучить жену, - когда поезд?
- Вот я тут всё написала, - жена положила на тумбочку листок бумаги.
«Я водочки выпью», - вопросительно-утвердительно сказал Шариков.
- «Пузырь» с тебя, - если уж не обломился секс, так значит надо получить, хоть какое-нибудь вознаграждение.
«А не будет ли вам?», - поинтересовался язвительный Борменталь, - «Вы в последнее время слишком налегаете на водку».
- А тебе не надоело, - устало сказала супруга. - Может, отдохнёшь?
«Вам жалко?», - огрызнулся Шариков.
- А тебе-то что за печаль? – не люблю эту заботу проявляемую время от времени, и только тогда когда от меня, опустившегося алкаша, что-нибудь требуется.
«Вы, Шариков, ерунду говорите…», - начал поучать героя правильный доктор.
- Как хочешь, - жена встала и открыла дверь. - Деньги в прихожей оставлю. И на бутылку тоже.
Попа супруги, чуть прикрытая тонкой тканью ночной рубашки, скрылась, дверь захлопнулась, немного акцентирование, чем надо было. Я вздохнул, вынул томящуюся бутылку и, сковырнув ножницами пробку, налил себе полный стакан. Граненое произведение искусства областного стекольного завода всегда стояло на тумбочке, готовое к применению.
« Желаю, чтобы все…», - брякнул Шариков и искусно опрокинул в рот стакан водки.
«И вам того же…», - отозвался с иронией Борменталь.
- И вам того же! – повторил я и выпил не хуже артиста на экране.
Таких качественных закусок как у Шарикова у меня не было, так что пришлось ограничиться заныканой котлеткой и половинкой свежего огурца, предусмотрительно украденного мной ещё днём из холодильника.
Подождав немного, когда водка немного уляжется я достал из-под матраса заветную тетрадь с вложенной в неё шариковой ручкой, перевязанной посередине изолентой. Потом придвинул к себе кресло, и включил древнюю настольную лампу. Писать на качающемся кресле было неудобно, но меня это мало трогало. Я открыл тетрадь, на первой странице которой было выведено моей пьяной рукой «Я – Алкаш», и, пролистав уже написанное, прочитал последний абзац:
Вы некогда не задумывались о том, почему в нашей пьющей стране, пьющей давно, с традициями и со вкусом, в стране, где без поллитры не решаются ни один вопрос, почти на всех уровнях (даже СССР, говорят, по-пьяни поделили), нет книг про НАС, про алкоголиков. Ну, или почти нет. Обидно! Где взгляд изнутри, так сказать проблемы, где сам «виновник торжества», с его внутренним миром, его проблемами, страхами, с его похмельным синдромом и «белой горячкой»?
Немного подумав, я достал из пачки сигарету без фильтра, закурил и начал писать:
Что ж придётся восполнить этот пробел в литературе....
Вот так как-то всё и началось. Что, пока ещё не передёргивает от отвращения? Не хочется бросить чтение и пойти помыть руки? Всё ещё интересно, что же будет дальше?
Что ж, давайте продолжим. Посмотрим, что там напредумывал алкаш, возомнивший себя писателем. Хотя «придумывать» он как раз и не умел, да и не хотел.
Вы когда-нибудь страдали с похмелья, господа? Казалась ли Вам первая утренняя рюмка манной небесной? Выдумывали ли Вы невероятные истории для того, чтобы вам дали денег взаймы? Напивались ли Вы до полной прострации и беспамятства? Если ответ на эти вопросы «Да» - то эта книга для Вас! Правда, мне тут недавно подсказали, что сие произведение скорее для людей зависимых ОТ алкоголиков. Что ж, пожалуй, верно. Тем, кто нас, алкашей, окружает, тоже будет занятно почитать, может что–то новое для себя откроют. Всё нам, алкашам, опять же, на пользу.
Нет ничего злее и жёжче уличной пьяной драки. Она безжалостна и безобразна. Всё происходит за считанные минуты, молча и без киношных эффектов. Плохо когда вас всего двое, и вы с другом уже далеко не молоды, к тому же изрядно пьяны и в последний раз дрались в далёкой юности, а ваш противник - это свора обдолбанных и безбашенных малолеток. Мужчины были знакомы почти тридцать лет, но впервые дрались вот так, спина к спине, прикрывая друг друга. Упадёт один – конец обоим. Мужчины держались достойно, пока один из них всё же не пропустил удар…
Мужская туалетная комната общежития студентов-механиков, которая одновременно служила и курилкой, по утрам представляла собой жалкое зрелище...
Дождь лил как из ведра, а трое здоровенных чернокожих парней продолжали методично размешивать в бадье совковыми лопатами серую массу, отдалённо напоминающую бетон...
Теперь уже всем ясно, что в 91-ом в России началась война. По российской традиции первый удар приняли на себя мужчины, а все тяготы войны взвалили на свои плечи женщины. Всем, кто уцелел в «лихие 90-ые»… Женщинам России посвящается…(АНТИГЛАМУР)
Женщины гораздо лучше мужчин. Я давно уже общаюсь исключительно с женским полом. Мужики мне не интересны. Все они прозрачны как стекло, со своими амбициями, дешёвым гонором не по делу, с тупой любовью к автомобилям и рыбной ловли. А уж если мужчина глуп, то это просто финиш. Глупость женщины занятна и обаятельна, к тому же соседствует почти всегда с красотой. И это можно простить. Но мужская глупость меня бесит, а когда от такого вот мудака зависят какие – нибудь важные для меня решения, то это просто невыносимо...
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.