Without a Doubt - [23]
Having gone on record with that noble sentiment, let me say that I reserve the right to consider Orenthal Simpson unregenerate, low-life scum.
Prosecutors do not think much of defendants as a class. I’m no exception. I enjoyed a brief and unrewarding career as a criminal defense attorney. After I graduated from Southwestern University School of Law in 1979, I was taken on as an associate by a criminal defense firm, where I was assigned primarily to represent drug dealers. I was okay defending the dopers. After all, I was a child of the sixties. “Skip a little rope; smoke a little dope”-that was my motto. I’d wrap myself in the flag and declaim self-righteously about the Fourth Amendment, how it protected us all against unlawful searches and seizures. I sprang some dubious clients and had few qualms about it.
But after a few months, I started drawing the violent crimes. Now my clients, for the most part, were defendants whose greed or stupidity had wrecked not only their own lives but the lives of everyone around them. For me, the thrill of victory was no longer enough, because every time I scored an acquittal, I had to reckon with the possibility that I might have released another rabid dog onto the streets.
The moment of truth came while I was assigned to help defend a man charged with multiple murders. They were vicious crimes, but the D.A.‘s office didn’t have the evidence.
To a defense attorney, that’s very good news. My assignment was to draft a motion to dismiss. And I did one hell of a job; several days later, my boss, Jeff Brody, came in to tell me my motion had been granted. Instead of feeling jubilant, though, all I could think of was that I might have helped spring a murderer.
My face must have betrayed my conflict. “Don’t worry, Marcia,” Jeff reassured me. “The prosecution will refile.” (Indeed, they did.) And then he gave me a piece of solid advice.
I think you’d feel more comfortable as a prosecutor.”
He was right about that. Every defendant is entitled to competent counsel-but it didn’t have to be me. So I got myself over to the CCB for an interview with John Van de Kamp, who was then the D.A. of Los Angeles County. I threw myself on his mercy. “I can’t do criminal defense,” I told him. “I won’t do civil. This is the only job I want.”
Van de Kamp hired me and I took the prosecutor’s oath to represent the People. Now, that was an idea I could get behind. The People-especially those who have been victimized by brutal crimes-have just as strong a right to advocacy as defendants do. Prosecution was a fierce calling, and one I felt I could pursue with dignity.
I never worried that I’d do my job so well that an innocent man would go to jail. There were too many checks against such abuses. The grand jury wouldn’t return an indictment. A judge would throw out the case. And even if those system checks went haywire, there was a fail-safe: my own conscience. I could never throw myself into the pitched battle of a major criminal trial unless I believed in my head, heart, and soul that the defendant was guilty. When the Simpson case fell into my lap, I had been on the job for fourteen years. I had prosecuted literally thousands of defendants. I could feel a clench in my gut when I realized we had the right man.
By the time O. J. Simpson finally surrendered at his home the night of June 17, 1994, there was absolutely no doubt in my mind that he was the one. That familiar twist in my stomach confirmed it. Even before the blood, we had a strong case. But the blood clinched it. His blood was on Nicole’s walk. Nicole’s blood and that of Ron Goldman were on the glove from Rockingham. My God, the trail of blood literally led to Simpson’s bedroom. From where I was sitting, it was dead-bang.
Somebody, probably Suzanne, had given me the tape of Robert Kardashian reading Simpson’s so-called suicide letter, a travesty I’d managed to catch for only a few seconds when it was broadcast live. I took it home and, on the Saturday after the chase, I ejected a Disney tape from the VCR in my living room, parked myself on the couch, and watched the whole sorry performance.
“Please don’t feel sorry for me… I’ve had a great life, made great friends. Please think of the real O.J. and not this lost person.”
He sent his “love and thanks” to all his friends. He started ticking off golfing buddies. Golfing buddies!
Are you fucking kidding? Your children are left motherless and all you can talk about is yourself, the media, and your golfing buddies?
The only pain he could feel was his own. That kind of total preoccupation with self is the mark of a sociopath. I’d seen it before. These guys commit unspeakable acts and yet somehow things get twisted around in their heads so that they are the victims. Simpson’s behavior hardly surprised me.
The question being kicked around our office by the end of the week was whether or not Shapiro would try some kind of mental defense. Would he try to claim a temporary insanity that absolved Simpson of responsibility-switching the penalty from life in prison to an indeterminate spell in a mental hospital? Gil was convinced that Simpson would do this by asserting some Menendez-type plea; at the very least he would argue it was a crime of passion. Over the weekend, on
Разыскивается: спокойная, уравновешенная, умная, работоспособная, дисциплинированная… няня для ухода за маленьким ребенком. Желателен опыт работы с упрямыми отцами-одиночками.
Новогодним вечером в полицейский участок, где служит Грейс Делани, доставили мужчину, потерявшего память из-за серьезной травмы головы. Избитый и ограбленный, он внушает Грейс не просто жалость, но и горячее сердечное чувство. Она делает все, чтобы ему помочь. Когда же выясняется, что ее подопечного зовут Джексон Хоук и он известный миллиардер, Грейс уже по уши в него влюблена. Грейс в растерянности. Больше всего в жизни она ценит порядок и мечтает обрести уютный дом, а Джексон – творческая личность, привык к роскоши, постоянной смене места жительства и вряд ли способен на глубокое чувство.
Лекси Малоун, молодая одинокая и независимая женщина, поклялась воспитать дочь погибшей подруги, но органы опеки не одобрили ее кандидатуру. Единственный способ удочерить девочку – найти ее отца и уговорить отказаться от своих прав на ребенка в пользу Лекси. Джетро Кальдер – убежденный холостяк и проблем с ним быть не должно. Но они возникли, потому что мистер Кальдер захотел выяснить, достойна ли мисс Малоун стать матерью его малышки. Дело осложняется еще и тем, что Джетро почувствовал чисто мужской интерес к очаровательной женщине…
Красавец-ювелир Ретт Салливан никогда не мечтал получить в качестве рождественского подарка очаровательную годовалую девочку, тем не менее сочельник он встретил в окружении бутылочек, ползунков и плюшевых игрушек. Скай Миллер и представить себе не могла, что ее старшему брату Айдену придет в голову сделать опекуном своей дочери Ретта, его лучшего друга и по совместительству первую любовь Скай. Теперь ей нужно найти способ, как защитить свое сердце от неотразимого обаяния Ретта, ведь на ближайшие годы они связаны совместной опекой над ее маленькой племянницей…
Линдси Ривз мечтает встретить настоящую любовь, а пока занимается организацией свадеб для голливудских звезд. Она получает заманчивое предложение из Италии устроить пышное торжество для принца. Линдси прилетает в Галенсию и с энтузиазмом берется за дело, но ее внимание постоянно отвлекает обаятельный Зак Салливан, свидетель жениха. Вскоре она понимает, что влюблена, но оказывается, что Зак просто использует ее в своих целях, чтобы помешать свадьбе своего лучшего друга…
Сестры-близняшки Тори и Лорен – организаторы вечеринок. Причем не где-нибудь, а на Голливудских холмах. Кажется странным, что обе до сих пор без кавалеров. Ведь среди клиентов столько богатых и знаменитых мужчин. Но у сестер правило: никаких отношений с клиентами…
Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.
Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами.
10 мая 1933 года на центральных площадях немецких городов горят тысячи томов: так министерство пропаганды фашистской Германии проводит акцию «против негерманского духа». Но на их совести есть и другие преступления, связанные с книгами. В годы Второй мировой войны нацистские солдаты систематически грабили европейские музеи и библиотеки. Сотни бесценных инкунабул и редких изданий должны были составить величайшую библиотеку современности, которая превзошла бы Александрийскую. Война закончилась, но большинство украденных книг так и не было найдено. Команда героических библиотекарей, подобно знаменитым «Охотникам за сокровищами», вернувшим миру «Мону Лизу» и Гентский алтарь, исследует книжные хранилища Германии, идентифицируя украденные издания и возвращая их семьям первоначальных владельцев. Для тех, кто потерял близких в период холокоста, эти книги часто являются единственным оставшимся достоянием их родных.