Werfuchs - [31]

— Потом я посмотрела на асфальтированные дороги и транспортные маршруты. Я поняла, что города людей были построены так, чтобы человек лишь ездил на работу и обратно в своё жилище на окраине. Не видел при этом своих соседей и того кто и что живёт рядом с ним. Иногда ему мог приглянуться кто-то на его работе и они создавали семью. Рожали ребёнка, который наследовал их жилище и всё повторялось заново.

Она оставила налила чай в чашку и оставила её на подоконнике чтобы чай остыл. Мне нельзя пить горячую жидкость, только тёплую. Плохо для моих старых внутренностей.

— Человек жил лишь для того чтобы работать. Когда не стало работы — не стало и людей. Но люди никуда не исчезли, просто сегодняшние города не рассчитаны на то чтобы жить в них вместе, сообща. Никто ведь не захочет жить с сотней человек в одном большом, многоквартирном доме на постоянной основе. Ведь ты не знаешь всех этих людей, скорее всего они тебе не по душе. Работников на заводах заменят роботы. Люди станут жить не для того чтобы работать, а чтобы быть счастливыми. Больше всего для счастья не хватает заботы и внимания. Это и станет главной профессией в будущем: забота и внимание. Поэтому я поняла почему женщины с востока едут сюда, на запад — в поисках такой работы. Я последовала за ними и вот я здесь.

Зазвонил телефон и от испуга я сплюнул ложку супа обратно в тарелку. Карл купил мне новый, беспроводной аппарат, который ловит радиоволны в атмосфере и отсылает их обратно. Я так и не научился им пользоваться. Звонок вызывает во мне страх и беспокойство, не только потому что что-то могло случиться с родными и близкими, но ещё и потому что я не могу выбрать между зелёной и красной кнопкой. Зелёный цвет обычно означает что-то хорошее и приятное в отличие от красного, однако телефонный разговор может вызывать обратное. Я часто путаюсь.

— Хайке, нажми пожалуйста нужную кнопку! — дрожащей рукой я протянул ей трубку.

Он подбежала, взяла его и раскрыла крышку, закрывающую кнопки с цифрами.

— Это же очень просто, нажимайте зелёную кнопку! — Хайке вздохнула и ответила на звонок. — Ваш сын Карл, просит вас.

Хайке протянула мне трубку.

— Здравствуй, папаша! — произнёс Карл из Берлина. Когда страна объединилась он первым делом скупил за бесценок несколько квартир в самом центре вновь обретённой столицы. Там он женился на матери моей внучки Клары. С моей снохой он развёлся три года назад.

— Привет, сын, — сказал я.

— Клара со своим парнем хочет приехать в Гамбург на концерт, — говорил Карл. — Ты их примешь у себя?

— Конечно, но...

— Я пошла, мне пора! — помахала ручкой Хайке.

Я расстерялся к кому из них обратиться первым: Карлу или Хайке. Мне хотелось сказать Хайке что когда она моргает то её глаза открываются не одновременно, а сначала правый и потом левый. Прямо как у моей жены очень давно. И когда Хайке закрыла за собой дверь, я вдруг вспомнил что говорил ей это много раз.

— Алло, отец, ты слышишь? — допытывался Карл. — Оглох совсем? Может тебе слуховой аппарат нужен? Если надо — я закажу.

— Нет, сынок. Я всё слышу.

— Отлично. Я хотел сказать что она привезёт с собой свою дочь. Ой, да это же твоя правнучка получается!

Я оторопел от такого заявления.

— Что? Она родила? — всполошился я. — Впервые об этом слышу? А отец у ребёнка есть? Зачем мне правнук, если он не рождён в браке?

— Ну вот заодно и познакомишься, — утешал Карл. — Парень её и есть отец, а рожать детей в браке уже не модно, время другое сегодня.

— Хорошо, пусть приходят, но... — я не успел договорить.

— Вот и отлично. Будут вечером, жди! — воскликнул Карл и бросил трубку.

Я хотел лишь спросить как зовут мою правнучку.

***

Сильно беспокоясь, я кое-как дел суп, варёную морскую капусту и приступил было к пшённому пудингу со смородиной — как в дверь стали настойчиво звонить и колотить костяшками пальцев.

Пудинг я выронил на пол и он расплылся по ковролину.

— Открывай, дед, шевелись! — доносился резкий девичий голос. То была Карла. Видел я её редко, но голос запомнил. Чем-то он напоминал Эльжбету, когда я её видел по телевизору на выступлениях в Бундестаге.

Я в страхе доковылял до двери и открыл.

Передо мной стояла моя новая семья.

Клара в широких спортивных штанах с блестящими лампасами и коротенькой маечке от купальника, светящейся в сумраке коридора едким зелёным оттенком. Свои светлые волосы она прибрала широким пластмассовым ободком.

— Ну что, деда, поночует у тебя? — спросила Клара, деловито положив голову на плечо и хлопнув надутый пузырь жевательной резинки.

Коленкой она подтолкнула девочку лет трёх-пяти через порог ко мне.

— Пливет, — сказала девочка и сразу затопала в гостиную прямо в обуви.

— Йоу, старик! — сказал парень Клары.

Оден он был в яркие, кислотных цветов шорты с рубашкой. На голове у него было аж по две бейсболки — козырьками в разные стороны. Сам он постоянно дёргался и непрерывно находился навеселе.

— В твоём городе сегодня улётная вечеринка, сюда приехали НЬЮ ДЖЕТ СИТИ[28]! — закричал он так, что я чуть не оглох. — Они делают самый крутой хаус[29], старик! Ты слышал хаус? Ай, это не важно, я просто обожаю звуки пианино, заимствованные из итальянского диско: тяжёлые, неуклюжие...