Werfuchs - [28]

— Чёрт побери, отберите у них ружья! — скомандовал Экхарт. Несколько отрядов полицейских побежали к ним.

— Дайте нам застрелить и его тоже! — доносились из толпы егерей отдельные возгласы. — Видали, дружков своих позвал! Мы не дадим страну на растерзание диким зверям!

Из оцепления под шумок выскочили двое журналистов и одновременно представились как Герман Кораблёв из газеты "Правда" и Кидни Стоун из "Вашингтон пост". Они оба недовольно переглянулись.

С рябого лица Кораблёва, мужчины в бежевом плаще и с прилизанными волосами на голове, не сходила ехидная ухмылка. Он достал папиросу длинными как у хорошего пианиста пальцами и мягко ей постукивал о крышку серебряного портсигара.

Кидни Стоун, блондинка с накрученными локонами в сером пальте, ярко накрашенная — даже чересчур, видно сильно торопилась перед отъездом — отхлебнула из фляжки и громко откашлялась. Мне запомнился этот момент потому что он странным образом сочетался с именем и фамилией этой журналистки, они означают нечто вроде "камень в почке" в переводе с английского языка.

— Это военный объект, здесь вам нечего вынюхивать, стервятники! — окрикнул их седой американский офицер, оказавшийся генералом.

— Мы все окажемся в будущем, — забормотал Питер. — И люди, и лисы. Единственный вопрос — на каких правах? Сейчас у нас нет никаких прав. Нам нельзя избирать, нельзя избираться в парламент... Пока не закончится исследование — говорят они. Пока учёные не признают что мы не безмозглые животные. Из года в год они затягивают со своими результатами... Да и живём мы все вместе вот с этим складом бомб. Разве это не то же самое, что облиться бензином и готовить еду на газовой плите на кухне своим детям?

— Я о вас наслышан, генерал Патерсон! — сказал Кораблёв, не обращая на нас внимания. — Во время войны в Корее вы служили на истребителе "Сейбр" и вас сбил наш лётчик. Да так метко сбил что ничего не повредил и мы подобрали новейший американский самолёт в целости и сохранности. А вы прыгнули с парашютом, спаслись и получили за потерю самолёта позорную кличку Жестяной Орёл, став кабинетным военачальником!

Генерал засмеялся.

— Так всё-таки русские были в Корее? Вы это признаёте? — спросил он.

— Нет, советских войск там никогда не было! — Кораблёв покраснел.

От смущения он раздавил папиросу о портсигар.

Увидев его красное лицо, генерал ответил:

— То-то же.

— У вас нет никакой этики, мистер Кораблёв! — воскликнула Кидни Стоун.

— И что же ты делать предлагаешь всем, таким как ты? — спросил я у Питера. — Дружно себя сжечь, или разбежаться обратно по лесам, как твоя мать?

Питер улыбнулся дрожащей улыбкой.

— Я спрашивал тех, лесных обитателей, — сказал он. — Я искал её, никто не знает где она. Хорошо притаилась... А что делать остальным? Остальные выйдут из леса, это неизбежно. Невозможно жить там, когда здесь есть хотя бы прививки от предотвращаемых болезней, от которых теперь можно и не умирать. Однако, для чего нам быть здоровыми и долго жить? Чтобы прожить долгую счастливую жизнь вместе с людьми, или стать здоровыми и выносливыми рабами для человеческого прогресса?

— А вот в нашей стране все равны: рабочие, крестьяне и лисы, — заявил Кораблёв. — Наши рыжие товарищи осваивают таёжные сибирские леса, чтобы строить там дороги и заводы...

— Под штыками и дулами пулемётов — вы хотели сказать? — вставила Кидни. — Индустриализация насильственными методами, как это по-русски!

— Не вам об этом говорить, дамочка! — заявил в ответ Кораблёв. — Поселение фокси[22] в штате Оклахома раскатали танки Национальной Гвардии! Так обходится с людьми-лисами американский президент и его империалистическая клика олигархов!

Кидни закатила глаза и фыркнула на этот выпад, отчего подпрыгнул упавший на её лицо локон волос.

Питер оглянул в очередной раз журналистов, полицейских, военных, взглянул мне в глаза и сказал:

— Мне надоел этот балаган.

Он достал из кармана припасённую зажигалку и отщёлкнул её крышку.

Я пнул ногой по запястью его руки, он разжал пальцы и бросил зажигалку в сторону. Он потянулся за ней в снег и я дёрнул его за лисьи уши под волосами к себе. Заломил его руку и повалил вниз лицом, прижав к снегу.

Со всех сторон налетели полицейские вместе с американцами и чуть не сдавили мне все рёбра.

Прежде чем я начал задыхаться они поставили меня ноги. Карла стремительно укутали как ребёнка в несколько шерстяных пледов, понесли на руках в машину скорой помощи и увезли под вой сирен. Я видел, как он обливается слезами.

— Выражаю вам благодарность, — протянул мне руку Экхарт. — Вы спасли республику! По крайней мере, её лицо...

— Я спас Питера, — сказал я.

Жать его руку мне не захотелось.

— А я ждал представления, — сказал Кораблёв, закуривая наконец одну из своих папирос. — Или как вы это называете: "шоу". Люблю бывать на Западе, здесь всегда что-то происходит. А у нас почти наступил коммунизм, скоро писать будет решительно не о чем...

Кидни отхлебнула из своей фляжке и крякнула, взглянув на Кораблёва.

— Куда вы теперь, дорогая миссис? — спросил он.

— За очередным "шоу", — сказала она.

Оцепление рассеялось, солдаты вернулись за ворота своей базы. Журналисты садились в свои автомобили, а егерям вернули их ружья.