Werfuchs - [17]

— Всё? — спросил я. Мои ладони сводило от холода.

— Да. — ответил Андерс.

Я опять увидел фигуры людей далеко впереди, и они снова упали как шахматные фигуры на снег, так же как и минуту назад. И тут я понял, что не хочу больше вставать на ноги, не хочу никого видеть во всём этом мире. В глазах зарябило от сверкающего снега. Я ослеп.

— Ты чего? Куда провалился? — растормошил меня Андерс — Минут пять уже достучаться не могу. Вставай, пошли!

Он поднял меня, и мы поплелись дальше вперёд.

— Помешательство какое-то — сказал я.

— Бывает. Скорей бы поесть.

Между деревьями помелькало ещё несколько серых фигурок.

— Стая, наверное. Волки, может лисы — сказал Андерс.

— Так давай их подстрелим, зажарим — сказал я.

— Гоняться ещё за ними... — вздохнул он.

Мы дошли до своих жертв. Они были живые — теперь мёртвые. Лежали перед нами, как мешки с картошкой, кровью перемазанные. Никакого отвращения, жалости или страха я не испытал. Мы выиграли. А они проиграли. Ненависти у меня к ним никакой не было. Они на вид обычные, заурядные люди: крестьяне из деревень, да рабочие из городов. Только знаки различия на униформе другие. Хоть они такие же, как и я — нас ничего не связывало. Я их никогда не знал, как и они меня. Меня их убийство не возвеличило, но и не сделало каким-то уродом-изувером. "Надо идти дальше и жить дальше" — вот всё о чём я думал и о чём стоило думать. Я не пытался спрятать так неприятные мысли глубоко в памяти и отвлечься от них — потому что таких мыслей не было.

— Ну, чёрт побери, опять полба! Надо же!

Андерс достал ладонью горсть варёного зерна из солдатского котелка у одного из убитых, положил её в рот и разжевал.

— Несолёная, недоваренная, тьфу!

Он выплюнул её на снег.

Я услышал лёгкие и быстрые шажки по снегу, обернулся. Передо мной встала лиса. Лакала свежую кровь с мёртвого тела. Она посмотрела на меня, наши взгляды пересеклись.

— Поживиться пришла, хитрюга! Людей, смотри-ка, не боится! — зашептал Андерс — Я её сейчас обойду, ты подсоби!

Неуклюжий Андерс попятился к лисе, она это тут же учуяла и развернувшись побежала вприпрыжку обратно к деревьям. Мой наводчик плюхнулся, обняв один лишь снег.

— Ну и чего ты не помог?

— Не знаю, замешкался — сказал я.

— Э-эх! Как жрать-то охота! Завою сейчас! — стал он подниматься, отряхиваясь.

Наш пулемётный расчёт поплёлся дальше, вперёд. Начало темнеть, стоило поторапливаться.

Я оглянулся. Едва различимая стайка зверей глядела нам в спины. Глаза их ярко горели, отражая заходящее солнце. Всё что мы делали наверняка казалось им большой глупостью. Или же они, скорее, ничего не понимали. Не знали, чего от нас ожидать.

—Как же хочется поесть! — эхом разнеслось по округе.

Kapitel 10

Das Jahr 1945

Весна подходила к концу. Снег давно уже растаял, обнажив мусор и грязь прошлого года. Сильный ветер гулял по полям и гонял пыль, загоняя её нам в рты, в носы и глаза.

Мы вдвоём сидели здесь, среди этих полей, на перекрёстке грунтовых дорог. Открытое место, путь возможного отступления наших бравых товарищей. "Заградительный отряд" — так именовался наш пулемётный расчёт.

Вместо MG34 у нас уже давно MG42. Стоит на станке, с оптикой. За станком — я. Рядом, на пустом ящике из-под патронов, сидит Андерс. Всё ещё живой, только похудел немного.

Делать нам было совершенно нечего. Пытались сыграть в карты, и карты все унесло ветром. Так и не собрали полную колоду, ковыряясь в молодой траве.

Андерс придумал себе занятие: рисовал зелёной краской на деревянной толкушке для картофельного пюре.

— Сойдёт за гранату! — говорил он.

Амуниции у нас осталось маловато.

Я лёг на мешок с песком, уставившись в небо и слушая лязги и трескотню из рации. Дырявые серые облака сновали то туда, то сюда. Солнце иногда проглядывало через них, и на миг становилось тепло.

— И где же вот это твоё: "Эх, сейчас бы пожрать!"? Эй, Андерс! — сказал я.

— Еда в жизни не главное, друг мой. — сказал Андерс.

Он потёр своё давно не бритое лицо.

— Я теперь понимаю смысл христианского поста. — сказал он опять.

— Ох, и в чём же? — я прикрыл глаза ладонью от выглянувшего солнца.

— Чтобы, понимаешь, сладость и чувство сытости не затмевали голову. — Андерс вздохнул и поднял щепотку дорожной пыли. — Чтобы яснее ощущать этот мир, ощущать свою жизнь. Я примирился с лишениями, которые познал в детстве. Сейчас уже ем ровно столько, сколько надо чтобы утолить голод.

— Или столько, сколько найдём! — засмеялся я.

— Смейся надо мной! Это тоже полезно! — махнул он на меня рукой.

Андерс переменился в лице и сначала дёрнулся к нашему орудию, но сразу присмирел и расслабился.

Я сел на мешок, прищурился. На горизонте показались кайзеровские каски. А за ними и тела в облезлой серой форме, на чьи головы каски и были надеты. Наши возвращались.

— Зачем пришли? — крикнул им Андерс.

— Устали мы! — закричал один из них в ответ — Домой идём!

Я и Андерс злорадно улыбнулись.

— Когда все земли отвоюете обратно, тогда и приходите! — Андерс захохотал.

Солдаты встали перед нами в пятидесяти метрах.

— Вы не представляете, что там творится! Как там тяжело! — сказал, видимо, их командир, — Все наши уже давно сдались!