Взорвать Манхэттен - [11]

Чего греха таить, я люблю позабавиться с девочками, а, кроме того, у меня есть любовница и пара устойчивых связей с женщинами, давно и искренне мне симпатизирующими. Одна живет во Флориде, другая – в Нью-Йорке. Эти связи уже практически родственные, и никакими взаимными обязательствами нас не обременяют. Секс в данном случае скучен (по крайней мере для меня) и напоминает естественное приглашение на чашку кофе, когда заходишь к знакомым или в какой-нибудь офис.

Свою жену я люблю и очень к ней привязан. Она хороший и добрый человек. В ней сразу чувствуется порода: предки ее – английские и германские аристократы. Высокая, с прекрасной фигурой, я с гордостью показываюсь с ней на людях. В юности она была просто красоткой, и когда я впервые увидел ее, мое лицо просто жаром обдало. Я сразу же понял: это – моя судьба! Она казалась мне воплощением мечты – сладостным, невероятным чудом. Сам я из довольно простой семьи, выходец из Флориды, где и до сей поры проживают все мои родственники, а Барбара – дочь магната, и в семью его я попал через многие тернии. Меня вообще воспринимали там, как надоедливое насекомое, и, кто знает, отчего ее папаша не прихлопнул меня как комара? Думаю, все решила наша отчаянная любовь. Я, как мой бедолага-кот, стремящийся к своим подругам, вышиб бы лбом все стоящие на пути к ней двери. И, как понимаю, ее покойный отец решил – пускай девчонка поразвлечется с этим дурно одетым провинциалом, которого, увы, придется устроить на приличную должностенку в одной из компаний. А потом бросит его, получив хороший урок. Я, в свою очередь, очень тепло относился и к тестю, и к теще, никогда не зарился на их капиталы и вкалывал без продыха на государственной службе, самостоятельно устраивая свою жизнь. Мало-помалу внимание старика переключилось на меня, и я не подвел его. Постепенно бразды правления его корпорациями перешли ко мне, и мощь их я увеличил на десятки порядков! Уже на склоне лет мой тесть, питавший ко мне безусловные отцовские чувства, ввел меня и в Большой Совет, о существовании которого я лишь неотчетливо подозревал. Точнее, слухи о Совете витали в обществе постоянно, подобно россказням об инопланетянах, но кто и когда этих инопланетян доподлинно видел? На прошлой неделе, кстати, один тип из телевизора утверждал, что наш президент имел сексуальный контакт с инопланетянкой, и в доказательство ссылался на то, что президент не выступил с официальным опровержением.

Мы с женой просто обхохотались. У нее редко бывает такое веселое настроение, обычно она замкнута, хотя и приветлива. Думаю, тут дело во мне. Она подозревает, что близость с ней для меня в тягость. И это правда, но пересилить себя не могу. Увы, пожилые женщины мне неинтересны.

Мы давно спим с женой в разных комнатах. Так удобнее и мне, и ей. Нас связывает привычка, дети и наше общее состояние. Мы оба подумываем о разводе, и оба знаем, что каждый подумывает о нем, но никогда не заводим об этом речи, даже когда крупно ругаемся. Впрочем, что за праздные мысли о разводах и разделах? Мы вполне ладим друг с другом, а разрываться между семьей и медициной в нашем положении не приходится. Из власть предержащих эту роскошь позволяют себе единицы, но дело, как правило, кончается плачевно. Лично мне достаточно примера британской королевской фамилии. Бедная глупышка Диана, поплатившаяся головой за свою детскую непосредственность… А вернее, за полное непонимание своей ответственности и безответственности, когда она, принцесса, была готова родить брата наследника престола от какого-то безродного, пускай и состоятельного араба. Настоящая аристократка тем и отличается от уличной шлюхи, что знает правила игры и неукоснительно придерживается их. Как человек, пришедший на работу в ЦРУ, уверен, что за нарушение установленных правил ему грозит смерть, так и дама, вышедшая замуж за принца, попадает в особую сферу юрисдикции. Но хорош и этот принц Чарльз, от которого буквально несет кретинизмом… Вот они – закат и деградация монархий, – институтов клоунад, давно утративших свое былое сакральное предназначение. Впрочем, их представители, – те же шоумены, они на виду, как павлины в зоопарке, а мы, – имею в виду Большой Совет, в публичности не нуждаемся и отсутствием популярности в массах не тяготимся.

Тут меня поразила мысль: а как же Патрик будет какать? Он же совершенно недвижим…

Я вызвал толстую Клэр.

Виноватым голосом (последствия взбучки), она поведала, что кормит Патрика с ложечки и ежечасно меняет ему простыню, ибо писает он регулярно, но никаких распоряжений относительно иных отправлений от ветеринара не поступало.

Проклятые бестолочи!

Я позвонил этому коновалу, стараясь говорить крайне корректно, ибо, увы, зависел от его услуг, но участливый спокойный баритон опытного мздоимца ответил, что пищеварительный тракт сам справится с проблемой и никакого дополнительного вмешательства не потребуется.

Меня озадачила такая легкомысленность… Впрочем, что ждать от этих докторов, кроме счетов? Черствые, циничные обезьяны.

Клэр предложила помассировать Патрику живот, но я категорически запретил ей прикасаться к бедному коту, решив выждать время, и с тяжелым сердцем отправился на совещание в Вашингтон. Ничто так не мешает радоваться жизни, как сама жизнь.