Взорвать «Аврору» - [9]

И он быстрыми шагами, почти бегом бросился из подворотни на улицу.

Дом был большой, шестиэтажный, с красивыми кариатидами, поддерживавшими балконы. На фасаде была выложена дата постройки – A.D. 1910 – и латинское изречение: «Introite, namet hic Deus est» – «Входи, потому что здесь Бог…» Да уж, – нервно усмехнулся Владимир, берясь за ручку парадного, – хотелось бы верить… Помощь Всевышнего мне сейчас как раз бы не помешала.

На звонок долго никто не реагировал. Сабуров уже решил было, что полковника нет дома, но тут звякнула цепочка, и массивная дверь квартиры чуть приоткрылась. На пороге стоял Шептицкий.

– Здравия желаю, господин полковник! – поприветствовал Владимир бывшего командира.

– Здравствуйте, господин капитан, – отозвался Шептицкий. Пожалуй, кроме удивления в его голосе было еще что-то, но что именно – Сабуров не понял.

– Прошу простить за внезапный визит, Павел Дмитриевич, – заговорил он, с трудом преодолевая себя. – Меня привели к вам крайние обстоятельства. Поверьте, я бы никогда не обратился к старшему по чину за помощью, но…

– А вы заходите, Владимир Евгеньевич, – мягко прервал его полковник. – Я как раз собирался посылать за вами, а тут… что называется, гора к Магомету. Прошу. Заодно и поговорим.

Он гостеприимно распахнул дверь. Слегка недоумевая, Владимир вошел в квартиру, разделся в небольшой прихожей, пригладил перед зеркалом волосы. Зашел в комнату и… окончательно оторопел, увидев генерал-майора Покровского – главу Балтийской Военной Лиги. В эту организацию Владимир записался четыре года назад вместе со многими своими знакомыми и сослуживцами. Тогда дела у Лиги шли отлично, и всем ее членам даже платили небольшое жалованье. Постоянно шли разговоры о близком вторжении в Совдепию и восстановлении законной власти. Но со временем эти выплаты прекратились, разговоры утихли, и большинство знакомых Сабурова из Лиги вышли. Он и сам, признаться, не часто вспоминал о том, что является ее участником.

Главу Лиги, генерала Покровского, Владимир видел лишь несколько раз. Принимал Владимира в Лигу полковник Шептицкий, с которым они вместе воевали с четырнадцатого по семнадцатый, а потом встретились уже в эмиграции. В Гражданскую их пути разошлись – Шептицкий сначала служил в украинской армии Скоропадского, потом воевал на юге России, у Деникина и Врангеля, а Сабуров – на севере, у Юденича.

– Здравия желаю, ваше превосходительство! – поприветствовал он генерала, щелкнув каблуками. – Капитан Сабуров, честь имею.

Покровский приветливо блеснул глазами, подал Владимиру большую теплую руку.

– Рад познакомиться, господин капитан! Мы с Павлом Дмитриевичем как раз беседовали о вас, так что очень кстати… Полковник уже рассказал мне о вас кое-что, но… хотелось бы, так сказать, из первых уст. – Он указал на кресло. – Присаживайтесь.

Обождав, пока старшие по чину усядутся, Владимир тоже присел на краешек обитого кретоном кресла.

– Родился в девяносто третьем году в Петербурге в семье офицера, – несколько скованно заговорил он. – Отец командовал полком, позже был уездным воинским начальником. Он погиб во время Гражданской. Мать, урожденная Красовская, живет со мной в Риге. Студент Электротехнического института. В декабре 1914-го закончил ускоренный выпуск Владимирского военного училища, был выпущен в 69-й пехотный Рязанский полк. На Великой войне в 18-й и 138-й пехотных дивизиях. Последние чин и должность перед революцией – штабс-капитан, командующий ротой 550-го пехотного Игуменского полка. В феврале 1918-го пытался пробраться на Дон, не удалось… Скрывался в Петербурге, состоял в тайной офицерской организации. Потом Северо-Западная армия, 3-я дивизия, команда пеших разведчиков 9-го Волынского полка. С ноября 1919-го капитан.

– Какие имеете ордена, ранения? – поинтересовался генерал.

– Ордена Святого Станислава 3-й и 2-й степеней с мечами и бантом, Святой Анны 4-й, 3-й и 2-й степеней с мечами и бантом, Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Ранен трижды.

– Солидный набор, – улыбнулся Покровский. – Как оказались в Латвии?

– До двадцать третьего года трудился на торфоразработках в Эстонии. Уволен как неэстонский гражданин. К этому времени мать смогла оптироваться в латвийское гражданство. Она в Двинске родилась…

– Понятно, – кивнул генерал, переглянувшись с Шептицким. – Ну что же, биография впечатляющая… А как бы вы отозвались, капитан… – он снова бросил взгляд на полковника, – …на предложение сходить в тыл к большевикам с настоящим делом? Тряхнуть стариной, так сказать?..

Владимир в замешательстве привстал, но тут же опустился в кресло снова.

– Благодарю за доверие, ваше превосходительство! Но… – он замялся. – Дело в том, что моя мать тяжело больна. Я не имею права ее оставить без поддержки…

– Мы знаем о вашем трудном положении, Владимир Евгеньевич, – прервал Шептицкий. – И о том, что вас со дня на день должны уволить с работы, которую вы получили с таким трудом. И о том, что вам нечем платить за квартиру и лекарства матери купить не на что… Вы ведь по этому вопросу пришли сюда, не так ли?

Сабуров тяжело вздохнул.

– Так точно, господин полковник, – глухо произнес он.