Взмах крыльев - [117]

— Ты помнишь Женевьеву Батист? — спросил Люсьен, опускаясь на колени рядом с Данте. — Мать моего сына?

Он поднял пистолет Мур и отбросил его в затемненный коридор.

Лицо Джоанны побелело от шока. Глаза расширились.

— Твоего... сына? — прошептала она.

— Oüi, mon fils[74], — ответил Люсьен. Он посмотрел на Хэзер, та открыла глаза. — Но я думаю, мой вопрос звучал так: ты помнишь Женевьеву Батист?

Люсьен обнял Хэзер и медленно помог ей сесть, облокотившись на стену. Ее взгляд остановился на Данте, не желая покидать его. Люсьен когтем коснулся ее подбородка. Хэзер рассматривала его широко распахнутыми глазами.

— Все в порядке, — уверил он.

Хэзер сделала глубокий вдох, затем выдох. Люсьен откинул ее волосы с лица. Ее раны больше не кровоточили, но ей все еще нужна была медицинская помощь. Наркотики не дали Данте завершить начатое.

— Я жду, — сказал Люсьен.

— Да, я помню ее, — запинаясь, сказала Мур грубым голосом. Она выдернула пилочку из плоти. Та ударилась об пол с резким звуком.

Люсьен провел когтем по запястью. Хлынула кровь. Он бросил взгляд из-под бровей на Мур.

— Скажи ее имя.

— Женевьева Батист, — выдохнула Мур, — я не знала. Я бы не ста…

— Заткнись, — сказал Люсьен, привлекая Данте в объятия.

Мур закрыла рот.

Люсьен поднес кровоточащее запястье к губам Данте. Запах крови разбудил в нем инстинкты создания ночи, и тот прижался к ране, глотая целебную кровь. Люсьен знал, что это не устранит весь эффект препаратов, но, по крайней мере, приглушит его.

Посмотрев снова на Мур, Люсьен произнес:

— Я читал файл. Я видел CD. Я знаю, что ты делала с Данте. С ним и его матерью, моей любовью.

Мур отвела взгляд. Она провела дрожащей рукой сквозь светлые волосы.

Почему ты оставил нас?

Люсьен ощутил пепел горького сожаления. Возможно, он заслужил ненависть Данте.

Моя Женевьева, я с нашим сыном. Наконец-то он в безопасности.

Люсьен убрал запястье ото рта Данте, затем наклонился и поцеловал его, вдыхая энергию между губ. Призывая сына проснуться.

Проснись, дитя. Пришло время отомстить.

Время освободиться от своего прошлого.

Глаза Данте, с расширенными зрачками с золотыми крапинками, раскрылись.

* * *

— Отомсти за свою мать, — прошептал Люсьен. — И за себя.

Оттолкнув руки Люсьена, Данте сел. Коридор поплыл. Цветные пятна появились перед глазами. Голова разболелась, но другая боль уколола его сердце.

Хэзер.

Он нашел ее, увидел, что она сидит, прислонившись к стене с улыбкой на бледных губах. Поднявшись на ноги, он подошел ближе и встал на колени, коснулся рукой ее лица.

Ему дышалось значительно легче, когда он знал, что она жива. Он заполнил ее энергией и песней, чтобы найти то, что было сломано. Он не был уверен в том, что делает, но это сработала. Он не потерял ее.

Она положила руку на его ладонь, кожа была холодной. Удивление светилось на лице.

— Я слышу песню. Она темная, яростная и душераздирающая. Такая красивая. Она исходит от тебя?

Он кивнул. И, наклонившись, поцеловал ее. Их пальцы переплелись.

— Не слушай, — прошептал он ей в губы. — Выключи ее. D’accord?

— Оставь это. Я могу построить дело против Мур, — сказала Хэзер. — Оставь это, Данте.

Данте откинулся назад.

— Нет. — Он сжал ее руку, затем отпустил. Поднялся на ноги.

Хэзер закрыла глаза.

— Упрямец, — прошептала она.

Данте развернулся на каблуках и зашагал по коридору мимо Люсьена, страх Хэзер, словно роза, сжался в его сердце. За него. Она боялась за него.

<Береги ее>.

<Конечно>.

Тело Извращенца Элроя растянулось в дверном проеме, его рубашка была в крови, глаза пусты, сердце безмолвно. Рассеивающееся тепло поднималось от его тела. Данте сжал руки в кулаки. Джина. Элрой забрал последнюю маленькую часть ее с собой в могилу.

— Назови имя того, кого ты любишь, — прошептал Данте, переступая через Извращенца.

Завтра ночью?

Всегда, ma petite.

Данте вошел в комнату, выстроенную из похороненных воспоминаний и с запахом засохшей крови и медикаментов. Он посмотрел на женщину, которая стояла у противоположной стены — высокая, блондинка, создание ночи. Не отводя от него глаз, она потянулась за пистолетом с дротиками к стойке рядом.

Заискрилось воспоминание: Она смотрит на него, улыбается. От него пахнет кровью Хлои, застывающей на полу и его смирительной рубашке.

— Ты хорошо поработал, малыш. Ты не смог защитить ее, но защитил себя. Никого и никогда не используют против тебя, если ты готов убить их всех.

Воодушевленная: она туже затягивает ремни, гладит его рукой по волосам, затем улыбается и отступает, когда мужчина в белом лабораторном халате с безразличной маской на лице входит в комнату, в его руках зажата бейсбольная бита. Он приступает к работе.

Осы гудели. Боль шептала в разуме Данте. Белый свет извивался на краю зрения. Он смотрел, как ее рука скользнула к пистолету, позволил ее пальцам обхватить его.

Это она, Данте-ангел.

Я знаю, принцесса.

— Моя Истинная кровь, — сказала она. Улыбка коснулась ее губ. — Ты помнишь меня?

— Oüi, — ответил Данте, понизив голос. — Я помню тебя.

Данте переместился и, схватив ее за запястье, как только она подняла пистолет, швырнул ее к стене. Пистолет выпал из ее рук на плитку. Мур сжалась. Но Данте удерживал ее у стены, стиснув руками запястья, прижав своим телом и протолкнув бедро между ног.