Взломщики - народ без претензий - [11]

Первый раз я встретил его в четверг вечером в питейном заведении «Ключи удачи» (придумавший название, наверное, гордился им). Это забегаловка для одиноких, где ключей, то есть краников, фонтанчиков и бутылок, было больше, чем удачи, или клиенты не умели подобрать подходящий к ней. Располагалось заведение на Второй авеню, в районе Семидесятых улиц. Если у вас нет доли в деле и вы не вознамерились провести ревизию кассовых аппаратов, то остается одна-единственная причина для посещения этой дыры. По этой причине я и пришел в «Ключи», однако в тот вечер выбор из молодых дам, желающих познакомиться, был столь же ослепительно разнообразен, как и обеденное меню на спасательной лодке. Я уже решил двинуть домой, как только осушу бокал, как вдруг голос за спиной назвал мою фамилию. В голосе было что-то знакомое. Я обернулся и увидел человека, которого только что описал. Его глаза упорно не хотели встречаться с моими. Первой мне пришла в голову мысль, что это не «фараон», и в душе я поблагодарил судьбу. Лицо чем-то знакомо, как и голос, подумал я, во-вторых. Но я его не знаю — это была еще одна, третья мысль. Четвертой я не припомню, хотя, вероятно, что мелькнула и четвертая.

— Надо поговорить, — сказал он. — Тебя это заинтересует.

— Давай здесь, — сказал я. — Мы знакомы?

— Нет. Идет, можно и здесь. Народу не густо. Небось в выходные больше?

— Как правило, — ответил я, поскольку в такие забегаловки валом валят в конце недели. — Часто сюда захаживаешь?

— Первый раз.

— Надо же! Я тоже тут редко бываю. Раза два в месяц. Интересно, что мы встретились именно тут. Тем более, что ты, кажется, меня знаешь, а я тебя, кажется, нет. И все же...

— Я следил за тобой.

— Не понял.

— Могли бы встретиться и поговорить, натурально, и в твоих краях. В пивных на Семьдесят второй. Ты там часто ошиваешься. Нет, думаю, не стоит. Он, видно, тут поблизости и проживает. Не следи, где сидишь, верно говорю?

— А-а... — протянул я, как будто это что-нибудь объясняло.

Решительно ничего не объясняло. Вы-то, надеюсь, сейчас понимаете, поскольку пришли к этому пониманию не сразу, а у меня не было ни малейшего представления, чего хочет от меня этот тип. Потом перед нами возникла фигура официанта, я услышал, что незнакомец хочет двойное виски с содовой. После того, как ему принесли виски, а мне добавили вина, я наконец узнал, что еще он хочет.

— Хочу, чтобы ты раздобыл мне кое-что, — сказал он.

— Что-то не улавливаю.

— Не крути, Роденбарр, я знаю, кто ты.

— Еще бы! По крайней мере знаешь, как меня зовут, а я твоего имени не знаю. Вдобавок...

— Не валяй дурочку, Роденбарр! Мне известно, чем ты зарабатываешь на жизнь. Ты — вор-взломщик.

Я нервно огляделся. Говорил он тихо, и в зале било шумно от голосов, но все равно у него получилось громко, как у актера, говорящего на сцене шепотом, и я на всякий случай посмотрел, не прислушивается ли кто-нибудь к нашему разговору. Судя по всему, никто не прислушивался.

— Не понимаю, о чем ты.

— Слушай, кончай, а?

— Ладно, — сказал я, отхлебнув вина. — Считай, что кончил.

— Понимаешь, надо выкрасть одну вещицу из квартиры. Я скажу, когда это можно сделать. В доме швейцар дежурит, круглые сутки. Но ни охраны, ни сигнализации — ничего. Только швейцар.

— Это нам запросто, — машинально сказал я, потом пожал плечами. — Ты, кажется, кое-что обо мне знаешь.

— Знаю. Например, чем ты зарабатываешь на хлеб с маслом.

Я же сказал:

— Раз знаешь, должен знать и то, что я работаю один.

— Я не собираюсь идти с тобой.

— И что я сам ищу себе работу.

— Слушай, я предлагаю тебе хорошие условия, Роденбарр. Час работы, и ты получаешь пять тысяч. Клево, верно я говорю?

— Клево.

— Прикинь, сколько бы ты загреб при сорокачасовой рабочей неделе?

— Двести тысяч, — быстро подсчитал я.

— Видишь, сколько получается.

— Столько и получается. А в год... Постой, дай подумать... В год набегает десять миллионов. Это при двухнедельном отпуске летом.

— Валяй, валяй...

— Может быть, стоит неделю брать летом и неделю зимой. А еще лучше, знаешь, идти в отпуск осенью или весной. Межсезонье, кругом скидки — красота! Впрочем, чего уж экономить при десятимиллионном доходе! Начну кидать деньги направо и налево. Летать только первым классом. По городу — исключительно таксомотором. Сухого калифорнийского брать сразу ящик, а не жалкую бутылку, опять же десять процентов экономии, хотя никакая это не экономия, потому что, когда у тебя ящик, ты и выпьешь больше. Сам, наверное, замечал, правда? Само собой, и при деньгах, бывает, вымотаешься так, что сил нет, тогда и вали в отпуск, и...

— Очень смешно! — сказал он.

— Нервы пошаливают, вот и все.

— Нервы так нервы. Выговорился? Отвел душу? Значит, так, мне очень нужна эта вещь. А для тебя это раз плюнуть. Плата, сам видишь, нормальная.

— Плата обычно зависит от того, что надо выкрасть. Если, к примеру, это бриллиантовое ожерелье, тянущее на четверть миллиона, то пять тысяч — нищенская плата.

На его лице появилось нечто напоминающее улыбку. Она отнюдь не озарила все вокруг.

— Никакого тебе бриллиантового ожерелья.

— Рад слышать.

— То, что ты должен принести, обойдется мне в пять косых. Для других эта вещь не представляет никакой ценности.