Взлетная полоса длиною в жизнь - [24]
— Ну, как я тебя прокатил?
— Как Зевс в колеснице.
Норик расхохотался и похлопал меня по плечу:
— Ничего, зато завтра ты будешь Зевсом.
Закончились испытания на Ту-128, потом были аналогичные полёты на Су-15УТ, ещё позже садился без фонаря на Як-28П, высоко в стратосфере разрушалось остекление передней части на МиГ-25РБ. Но всё это, вместе взятое, не шло ни в какое сравнение с тем, самым первым полётом, где, казалось, целый мир ощущений рвался ко мне в кабину, кабину без фонаря.
Глава X
В конце 1960-х, с некоторым уступом по времени, в ГК НИИ прибыли на испытания следующие модификации самолёта МиГ-25 — МиГ-25Р и МиГ-25РБ. В носу разведывательного варианта устанавливалась аппаратура фоторазведки вместо РЛС. В дальнейшем там с таким же успехом «вместо, вместо и вместо» размещали аппаратуру радиолокационной разведки, радиотехнической разведки и т.д. К сожалению, её отечественные габариты и вес делали невозможным комплексное размещение на одном самолёте аппаратуры различного назначения. Поэтому для каждого вида разведки требовался отдельный самолёт, да ещё какой! А каких денег это стоило! Но государственная машина крутила и крутила огромное колесо оборонной промышленности. Последующая модификация МиГ-25РБ предназначалась для бомбометания по площадным целям со сверхзвукового статического потолка на скорости 2500 км/ч. На борту дополнительно устанавливалась навигационная система «Пеленг» с ЦВМ, способная в автономном режиме вывести самолёт в запрограммированную точку координат и определить момент сброса бомб.
Я с вожделением посматривал на «Фантомаса», мысленно не раз представляя себе тот момент, когда смогу пронзить стратосферу на скорости три тысячи. Неизвестно, сколько бы пришлось ждать, если бы не последовала команда «сверху» оценить разведывательные возможности нового авиационного комплекса в реальной боевой обстановке на египетско-израильском фронте. Весной 1971 года испытательная бригада института с ведущими лётчиками А. Бежевцом и Н. Стоговым убыла в Египет, а меня вместе с другими лётчиками подключили к продолжению испытаний. Выполняю первые ознакомительные полёты на новом для меня «чуде», которое от выруливания со стоянки до окончания полёта неизменно сохраняет «выражение» спокойствия и солидности. На невысокой скорости это «чудо» находилось в полудремотном состоянии, не торопясь отвечая на отклонения рулей. Включаешь форсажи и, толкаемое их многотонной тягой, вначале неохотно, затем всё легче и веселей, становясь чувствительнее, оно наращивало скорость. И тут уж не зевай! Машина проходила звук на любой высоте, почти не притормаживая свой бег и не обращая внимания на пытавшиеся ей помешать аэродинамические скачки уплотнения. Остановить это движение могло только выключение форсажа или своевременный перевод в набор высоты. Ограниченно-манёвренный истребитель, он становился «самим собой», когда выскакивал на высоту 20–22 км с крейсерской скоростью 2500 км/ч.
Вспоминаю полёт на ознакомление с особенностями полёта в разгоне до максимальной скорости. До сих пор я имел представление о том, как разгоняются серийные истребители на высотах 10–12 км до скоростей 2000–2300 км/ч или чисел М= 2,1–2,2. Надо сказать, что лётчики, летающие на сверхзвуковых самолётах, когда приходится «ходить туда-сюда», т.е. за звуковой барьер и обратно, вынуждены контролировать скорость больше по числу М, так как с ним в большей мере связаны особенности в поведении самолёта, в работе силовой установки и различные ограничения в эксплуатации. Я сознательно употребил термин «силовая установка», потому что под этим подразумевается не только сам двигатель, но и регулируемое входное устройство (воздухозаборник), успешная работа которого сильно осложняется в околозвуковой зоне влиянием скачков уплотнения, что, в свою очередь, сказывается на устойчивости работы двигателя. Вот и приходится в течение всего разгона не отрывать глаз от указателя положения клиньев в воздухозаборнике, ведь теперь от них, от того, движутся ли они в соответствии с установленной программой, зависит, доберёшься ли ты до максимального числа М, а если доберёшься, то при каком остатке топлива. Зачастую бывает и так, что ещё не «дополз», ещё «додавливаешь», пытаясь ювелирными движениями рулей хоть чуть-чуть, не теряя высоты, уменьшить угол атаки, а значит и сопротивление. И в то же время думаешь о том, как бы не опоздать с выключением форсажа даже на несколько секунд, чтобы не остаться на посадке без топлива. Здесь уже не до «баловства», не до манёвров, даже лишних движений рулями стараешься не допустить.
Итак, иду вверх, выдерживая рекомендованную скорость набора, которая, кстати, меняется с увеличением высоты. Прохожу пятнадцать тысяч с вертикальной скоростью около 60 м/с, строго сохраняя число М=2,35. Во внутреннюю полость гермошлема постоянно поступает под давлением чистый кислород. Вдыхать не требуется, он сам стремится попасть в лёгкие. А вот для выдоха нужно прикладывать определённые усилия. В связи с этим начало запотевать стекло гермошлема. «Плохо работает обогрев стекла? А если автомат не поддерживает заданную температуру в кабине? Та-ак, какую я установил задатчиком температуру на земле? — бросаю взгляд в нужное место приборной доски. — Ох ты, всего пятнадцать градусов. Всё ясно, не ищи виновного, а начинай с себя». Высота подходит к двадцати. Смотрю вверх передо мной Бездна тёмно-сине-фиолетового пространства. «Один в бескрайнем небе» — так назвал свою книгу американский лётчик-испытатель Бриджмен. Мне показалось, что именно сейчас я ощущаю то, что хотел сказать автор этими словами. Но ощущение одиночества было отнюдь не тоскливое, не «сиротское». Его можно было бы назвать Гордым одиночеством, гордым оттого, что я, Человек, могу придти Сюда, могу вторгнуться в эту сферу Мироздания, нарушив её затянувшееся безмолвие.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.