Взлет против ветра - [62]

Его теперь всегда тянуло к этой скамейке.

— Давай сядем.

— Давай, — откликнулся Петушков.

Баталов без недоброжелательства рассматривал курносое, полное, внешне располагающе добродушное лицо Петушкова, о котором только и говорилось, что он «наша коллективная беда», «наш предел терпения» и так далее. Лицо было и хитрым. В карих глазах сверкали насмешливые огоньки. Внешне он ничем не отличался от других летчиков, и ничего отталкивающего в его наружности не было. Крепкий, чуть грузноватый молодой парень, отрастивший на затылке ультрамодную, еще не слишком густую гриву волос.

— Послушай, Джон, — начал Аркадий. — А что бы ты сказал, если бы меня назначили на должность старшего летчика?

Джон безо всякого удивления посмотрел на него.

— Сказал бы, что ты правильно реализуешь своего предка. Я бы на твоем месте еще с полгодика подождал и выпросил бы сразу командира звена.

Аркадий фамильярно прикоснулся к сжатой в кулак руке Петушкова, на которой синела вытатуированная женская головка.

— Да, но я не сообщил тебе еще о самом главном. — Баталов снял с головы фуражку, отцовским жестом откинул назад густые волосы. — Что бы, Джон, ты сказал, если бы тебя перевели в наше звено моим ведомым? Пошел бы?

У Петушкова даже нижняя челюсть отвисла от удивления.

— К тебе? — вскричал он. — Ну и шутник. Вот розыгрыш так розыгрыш. А меня убеждали, что ты сплошная серьезность. — Он захохотал, но, видя перед собой спокойное лицо Баталова, мгновенно оборвал свой смех и как-то заискивающе-просительно произнес: — Нет, ты все-таки скажи, что придумал, что нарочно на подначку меня решил взять. Я тебе за такой классический розыгрыш дюжину пива выставлю.

Баталов отрицательно покачал головой:

— Зачем мне тебя разыгрывать? Спрашиваю совершенно серьезно.

— Значит, ты всерьез зовешь меня в подчиненные? — как-то раздраженно ухмыльнулся Петушков. — Да в уме ли ты, парень? Во-первых, почему я должен идти к тебе в подчиненные? Как-никак, у меня за спиной вон какая летная практика! А у тебя?.. А во-вторых… — Он вскочил со скамейки и картинно подбоченился. — Во-вторых, меня весь полк перевоспитать не может, а ты вдруг уговариваешь добровольно идти к тебе в подчиненные. Нет, так дело не пойдет.

Баталов тоже встал со скамейки. Широко расставив ноги, смотрел на своего будущего ведомого.

— Ну как знаешь, — сказал он без улыбки. — Я хотел по-хорошему. Вообще же должен тебя огорчить. Приказ уже подписан.

— Тю! — презрительно свистнул Петушков. — Ну, это мы еще посмотрим. Бабушка надвое сказала. Ты еще от такого подчиненного красными слезами поплачешь. Адью, начальник! — И ушел, насвистывая какую-то джазовую мелодию.

Аркадий пошел сообщить друзьям о своем выдвижении. Новость они встретили по-разному. Серго скептически пожал плечами.

— Смотри, Андрей, не пройдет и полугода, как этот молодой ас сменит сначала командира звена, потом нашего комэска Вовченко, а там и сам подполковник Клепиков держи ушки на макушке!

Однако Беломестнов его не поддержал.

— Перестань врать, Серго. Это же очень хорошо, что нашего Аркашку выдвинули. Во-первых, он этого заслуживает, а во-вторых, отец его совершенно прав. Надо доверять нам, молодым. Был бы мой отец жив и попади я в его полк или дивизию, он бы тоже позаботился о том, чтобы меня поскорее сделали зрелым летчиком. И никакие моральные категории не были бы здесь нарушены. Вот только не могу, Аркадий, позавидовать, что ты такой подарок в лице этого Джона получил.

Друг словно в воду глядел. Никогда еще Аркадий не встречал на своем коротком жизненном пути более вздорного, капризного и разболтанного человека, чем Джон Петушков. Если бы всю энергию, какая была в его подвижном, пышущем здоровьем теле и в сумасбродной голове, Джон отдал технике пилотирования, он давно уже был бы летчиком первого класса. Но в том-то и дело, что Петушков к этому меньше всего стремился. Как и сам он считал, в авиацию он попал случайно. Провалившись после десятилетки на экзаменах в МГУ, Джон торжественно объявил дома, что женится на своей однокласснице Нелли Тесемкиной, чем привел родителей в ужас. Папа топал на него ногами, а заплаканная мамаша заявила, что скорее он увидит ее в гробу, нежели свяжет себя брачными узами с Нелли. «Ты же пойми, браки ровесников почти никогда не бывают счастливыми!» И после этого разгневанный Джон назло родителям тайком от них подал документы в летное училище. Внутренне почему-то он был твердо уверен, что на медицинской комиссии его забракуют в самую последнюю минуту по каким-либо физическим недостаткам. Но врачи вопреки его ожиданиям решили, что он самый подходящий материал для современной сверхзвуковой реактивной авиации. Отступать было некуда, снова ворчал папаша и рыдала мать, но изменить они ничего не могли.

У летчиков-инструкторов была в тридцатые годы поговорка: медведя и того научить летать можно. Видимо, хорошие инструкторы были в том училище, куда поступил Петушков, потому что его научили летать. Правда, они отмечали, что есть у него все психологические данные, чтобы стать летчиком-истребителем: и быстрота реакции, и выносливость, и хорошая память. Одного только нет — прилежания и трудолюбия. Даже спокойный, рассудительный Клепиков этих качеств не мог ему привить. А тут еще случилась история, которая и вовсе подорвала в Джоне всякую любовь к истребительной авиации. На тридцать третьем вылете попал он в тяжелую переделку. Весенним утром выпустили его в обычный маршрутный полет, а когда пришло время возвращаться, туман с дождем стали опускаться на землю, и даже родной аэродром не просматривался.